– Да-а-а, – протянул он. – Наворотили… Повернул голову к нам, бросил быстрый взгляд на меня и обратился к Полозу:
– Я, говорю, змеюка, наворотили вы…
– Да, Княже, – прошипел Полоз, прижимая голову к земле. Было ощущение, что не только разговор, но даже само присутствие воина вызывает у Полоза сильнейший дискомфорт, а то и боль.
Богатырь положил меч на правое плечо и продолжил:
– Так чего ты хочешь, хвостатый?
Тон пришельца был снисходительным и высокомерным. И меня это начинало злить. Только поведение Полоза сдерживало от «наезда» на пришедшего.
– Княже, – так же раболепно зашептал Змей, – не оставь в беде крестника твоего. Дай сил ему и умения, дабы сумел он победить врага Христова и всего человечества…
– Ты глянь, как запел! – усмехнулся собеседник. – Неужто дорог он так тебе? Или у тебя, у поганого, иной умысел имеется?
– Он дорог мне, Княже. Но не это толкнуло меня к призыву о помощи. Коль сложит он свою голову сейчас, вороги земли нашей одержат победы, а это горе для…
– И про землю вспомнил… – нахмурившись, перебил его воин. – А ну как пошлю я тебя? Да ещё и тебе, поганому, башку отрублю? И пускай демоны, к которым он и так попадет после смерти, разорвут его на части. Для чего мне вступаться за него, языческими знаками испачканного?
– Можешь отрубить мне башку, Княже, – покорно шептал Полоз. – Но ему помоги!
– Ишь ты! – удивился тот. – Что-то изменилось за эти годы! Так что скажешь, воин, – богатырь смотрел мне в глаза, – отрубить змею поганому башку или пущай живет?
Ярость, копившаяся во мне во время их беседы, наконец вырвалась на свободу:
– Слышь, мужик, – я перехватил ножи, – я не знаю, кто ты и откуда тебя принесло, но змеюку мою трогать не нужно. Иначе я тебе сам башку отрежу!
– Ты чего мелешь, придурок… – зашептал испуганно Полоз.
– Цыц! – прикрикнул на него воин. Он приблизился ко мне, чуть наклонился, чтобы что-то рассмотреть в моём лице, и продолжил: – А он не боится, Полоз. Ей-ей, не боится! Понимает, что может сгинуть, но биться будет до конца! Добре! Ой, добре! Не перевелись ещё богатыри на земле Русской! И вновь – вопрос ко мне:
– А тебя, воин, не смущает, что ты собираешься биться за змеюку поганую, за зверя языческого, обрекая душу свою на муки адовы?
– Эта змеюка мне уже не единожды жизнь спасла. При этом он делал всё, чтобы воинство наше победило, а земля наша избавилась от захватчиков, – вдруг перемкнуло меня на старорусскую манеру речи.
Воин сжал губы, и его правая бровь поползла вверх.
– Гладко глаголешь, крестничек! – кивнул воин головой, – Гладко!
– Кто?! – протянул я.
– Саня, мудак, мать твою, – взвыл Полоз, – я тебя, полудурка, сейчас сам прибью!
– Так, хвостатый, – я повернулся к Полозу и упер руки в бока, – меня задолбало твоё раболепство перед этим мужиком. Меня задолбала его манера общения. У меня Борьку убили! У меня – черти на переднем крае! Так что мне насрать, извини за выражение, кто он такой и что со мной сделает! Мне бы рогатых уработать, да и самому бы выжить. А что будет на том свете, я подумаю после отхода в мир иной, даже если этот отход состоится через пять минут!
Полоз зажмурил глаза, а воин расхохотался.
– Молодец, крестник! Ай, молодец!!!
– Так, – я повернулся к воину, – теперь ты, богообразный. Или ты говоришь, кто таков и откуда…
– Не нужно, не продолжай, – усмехнулся он. – Давай познакомимся, коль ты меня, крестник, не узнал. Имя моё, при крещёнии данное, Александр, по батюшке – Ярославович.
В моей голове со всей дури ударил колокол. Ударил так, что потемнело в глазах. Князь Александр Ярославович, воин, называющий меня крестником…
– Уж не Невский ли? – кое-как выдавил я.
– Ну коль желаешь, то Невский, – с улыбкой ответил богатырь.
Во рту пересохло, я моментально покрылся испариной, волосы на голове зашевелились, позвоночник налился свинцом, а колени подогнулись сами собой.
– Прости, Княже, не узнал, – стоя на коленях, искренне попросил я прощения у одного из самых почитаемых православных святых.
– Прощаю, крестник, – тем же веселым тоном ответил Князь. – Поднимайся. Негоже воину на коленях долго стоять.
Кое-как поднялся и осторожно глянул на Князя одним глазом. Заметив это, он расхохотался.
– Не боись, крестник! – весело сообщил он. – Давай расскажи мне лучше, как твои дела ратные?
Я прокашлялся и попытался унять дрожь в коленях. Безуспешно.
– Всё просто, как мычание. Там, у камня, наши, в лесу у камня тоже наши…
– А там что за кучка? – показал Князь на группу возле леса.
Я присмотрелся, горестно вздохнул и пояснил:
– А там группа наших воинов, что вытащили с поля боя погибшего бойца нашего, Борьку…
– Эва оно как, – с сочувствием протянул он. – Так, а там, на камне, православный священник с… раввином?! Чем это они занимаются?!
– Экзорцизмом.
Князь резко обернулся к позиции противника. Прищурился, пробормотал: «Попался, нехристь» и возвестил:
– Это я удачно зашел! Полоз, за своевременный призыв о помощи, за непрекращающуюся борьбу твою со слугами Сатаны, – Князь сплюнул под ноги, – благодарю тебя и сохраняю тебе жизнь!
– Спасибо, Княже, – очень искренне поблагодарил Полоз.
– Тогда свободен, пока. Дуй к своим языческим братьям.
Полоз приподнял голову, поклонился и очень быстро уполз в сторону камня.
– Теперь, крестник, давай решать твою проблему, дабы твой «отход» в мир иной не произошел в бли жайшее время.
Он взял меч за клинок и протянул мне рукоятью:
– Держи.
– Не гневись, Княже, – с видом побитой собаки ответил я ему, – не обучен я мечом сражаться. Ножами могу, а мечом нет…
* * *
Только ножом, но на очень хорошем уровне. С нашим преподавателем плохо ножом владеть было нельзя. Опасно для жизни. Опасно ещё в спецшколе.
– Вы все – дерьмо!!! Повторите! – первое, что мы услышали, когда с Марсей вошли в класс.
– Мы все – дерьмо, – повторила толпа курсантов. Судя по их слаженности, озвученную преподом аксиому они повторяли не в первый раз.
– Да, вы – дерьмо! – повторил ещё раз инструктор по ножевому бою. – Так, опоздавшие, – рявкнул он, заметив нас. – А ну ко мне! Бегом!
Не став обходить курсантов, мы борзо растолкали всех и предстали пред грозными очами препода. Право «борзо расталкивать» мы с Марсей заслужили за два прошедших месяца обучения. Нас боялись все курсанты и некоторые преподы. Мы были самыми злыми и отмороженными. При этом наши оценки – а их тоже выставляли – были самыми высокими на курсе. Нас ставили в пример остальным и гнобили так, что к концу дня мы иногда еле ходили.
