Тони не знал, как сообщить Биллу потрясающую новость, чтобы не навлечь на себя сарказм и презрение. Билл хорошо относился к Джун, в компании они прекрасно общались. Быть может, у Тони развивалась паранойя, но он не мог отделаться от мысли, что Билл рассматривает брак как ширму, как признак трусости и приспособленчества. Раньше они с Биллом походили на два разных сорта твердого сыра. А затем Тони стал размягчаться. При этом в нем не прибавлялось остроты – он скорее превращался в плавленый сырок, нежели в пикантную голубую плесень с живыми личинками. Еще до беременности Джун он сделался мягким семейным человеком: по вечерам они включали радио, обсуждали увиденное и услышанное за день, анализировали сценарии. Пару раз в неделю ходили в кино и на обратном пути раскладывали фильмы по полочкам. Тони мог ночами напролет слушать, как Джун рассуждает о драматургии. Сама она сценариев не писала, хотя и пробовала (впрочем, ни Тони, ни кто бы то ни было другой результатов не видели), но при этом с ходу выявляла слабину, недоработку, лишние отступления и причины безжизненности сцен, которые должны искриться и бурлить. Тони полагал, что в долгосрочной перспективе дарование Джун, вкупе с их общими интересами, станет опорой их брака в большей степени, чем постельные страсти – недолговечные по определению.
Билл, в свою очередь, посещал никому не известные клубы и бары, много пил и общался с бесшабашными, опасными субъектами, которые из-за своей ориентации постоянно балансировали в одном шаге от тюрьмы, но, казалось, плевали на все. А кроме того, ему распахнул двери другой мир, не ограниченный пределами легкого жанра, мир, которого не понимал Тони. Начав ходить в театры, Билл открыл для себя Гарольда Пинтера, Н. Ф. Симпсона и Джо Ортона, свел знакомство с Питером Куком, Дадли Муром и ребятами из «Прайвит ай»
{51}. Он написал пару острых, злых скетчей для новой сатирической передачи Неда Шеррина
{52} «Не зрелище, а образ жизни» и даже сочинил какой-то опус под заголовком «Две тысячи лет гею-девственнику» – пародию на бесконечные проволочки с претворением в жизнь рекомендаций доклада Волфендена
{53}. Эту вещь, естественно, никто печатать не стал, но он ею гордился, и у Тони закралось подозрение, что Билл работает над более масштабным проектом, который требует знакомства с иными сферами, бесконечно далекими от «Барбары (и Джима)». Тони мог только восхищаться и мечтал пойти по его стопам, но все время помнил, что сам он – другой и, наверное, никогда не сравняется с Биллом.
– Ох, йопта, – поразился Билл, услышав, какие у Тони новости.
В последнее время он даже выражаться стал без стеснения. Когда они только начинали, Билл вообще избегал грубых слов, чтобы не прослыть неотесанным хамом из Барнета. А нынче половина его знакомых актеров и литераторов намеренно разговаривали, как неотесанные хамы из Барнета, и Билл от них не отставал.
– Как это случилось?
Тони смущенно улыбнулся:
– Натуральным путем. Более или менее.
– Мистер Натурал, – бросил Билл. – Гребаный мистер Никто-Ничто.
– Да, это про меня, – сказал Тони.
– В самом деле?
– Да как сказать, Билл. Я – теледраматург, из школы ушел в пятнадцать лет, однажды был задержан полицией Олдершота в общественном туалете. С минуту назад я узнал, что вскоре стану отцом – после десятка сношений с законной женой за весь период нашего брака, при доле успешных попыток менее пятидесяти процентов. И после этого я – никто-ничто?
– Наверное, чуть выше среднего.
Тони засмеялся, припомнив, как его мать жестоко насмешничала над отцом.
– Но ты маскируешься, – сказал Билл. – Под добропорядочного косишь.
– Так уж случилось. Я никаких стараний не прикладывал. И меня все устраивает.
– Ну, ладно. Может, и к лучшему, что один из нас таков.
– В смысле?
– А как по-твоему: что мы здесь пытаемся делать? Разве не сочинять историю про мистера и миссис Никто-Ничто?
– Это как посмотреть. У нас миссис – вылитая Сабрина, а мистер – сотрудник аппарата премьер-министра.
– Пусть так. Значит, мы пишем для мистера и миссис Никто-Ничто.
– Во-первых, с моей точки зрения, не существует такого человека, на которого можно навесить ярлык «никто-ничто». А во-вторых… допустим, мы пытаемся делать именно то, что ты сказал. И чем это плохо? Мы всегда писали что хотели, и вот результат: наша аудитория достигла восемнадцати миллионов. В этом вся соль комедийных передач, разве нет? Они делают каждого зрителя частью чего-то большего. И это греет душу. Ты смеешься вместе со своим начальником, вместе с мамой, вместе с телеобозревателем «Таймс», да что там – насколько мне известно, вместе с королевой! Это же потрясающе!
Билл повздыхал.
– Ладно, чего уж теперь, – сказал он. – Поздравляю.
Денниса задергали: на следующий день его вызвал Том Слоун и сообщил, что Ай‑ти‑ви планирует запустить новую телевикторину, причем в тот же вечер, когда в эфир выходит последняя серия второго сезона.
