– Ну, так, – начал Билл. – Во-первых, идея не лезет ни в какие ворота.
– Хм. А нам приглянулась. Чем она плоха?
– Такая идея не пойдет.
– Она пойдет куда скажешь.
– У нее ног нет. И колес тоже. Ее из гаража не вытолкать.
– Что мешает?
– Во-первых, этот чертов спиногрыз. В каждом долбаном эпизоде придется объяснять, куда он запропастился.
– Он, к примеру, может гостить у Джима. Джим ведь обещал помогать.
– Помогать – это изредка на прогулку вывести, а не забирать к себе на выходные. А она чем занимается? Работает? Или целыми днями по дому шарится? И сколько ухажеров может завести себе в сериале разведенная мать, чтобы соседи не настучали в полицию? Нет, это без меня.
– Нет – и все?
– Нет – и все, – отрезал Билл, и, похоже, окончательно.
– Ну, спасибо, друг, – сказал ему Тони, когда они вышли на улицу. Его душила злость.
– Ты и в самом деле согласен писать сериал «Просто Барбара»? – спросил Билл.
– Я согласен писать что угодно. Я писатель. Это мой хлеб.
– «Просто Барбара», – жалобно проскулил Билл.
– Так любое название можно испохабить. «Полчаса с Хэнкоком». «Оглянись во гневе». «Евангелие от Матфея». Это же персонаж. Одна-единственная женщина.
– Одна-единственная женщина, которая не может того и не может этого, потому что мы за несколько лет исследовали каждый закоулок ее личности вдоль и поперек пятнадцать раз. И ты хочешь положить на это всю свою жизнь? – разошелся Билл. – Честно? Тебе не хочется попробовать что-нибудь другое, свежее, интересное?
– Хочется, но…
– Стоп, – оборвал его Билл. – Для писателя никаких «но» не существует. А кому нравится «но», пусть в кучеры идет.
– Браво, браво. Только вся моя жизнь определяется этими «но».
– Значит, ты неправильно живешь.
– Хорошо, давай я буду жить по-другому, если ты настаиваешь.
Это был обманный ход. Тони не собирался ничего менять. Его «но» составляли Джун и маленький Роджер, и они его устраивали.
– Это все эта чертова книга, так ведь? – догадался Тони.
Она еще не вышла в свет, но уже повлияла на жизнь Билла. «Браун энд Браун» заключили с ним договор на второй роман, а редакторы литературной периодики заказывали ему рецензии, статьи – что угодно, лишь бы он у них напечатался.
– Еще бы, – сказал Билл, – конечно она, что ж еще. Она показала, что мне по плечу нечто новое. Я не обязан больше развлекать бабулек из глухомани.
– Теперь и ты попал в эту кодлу, – бросил Тони.
– В какую еще «кодлу»?
– К Вернону Уитфилду и прочим. По-твоему, кто написал книгу, тот и умный.
– Фу ты ну ты, – процедил Билл. – Распалился. Где был твой бунтарский дух, когда ты сочинял «Новую ванную»?
Они дошли до метро.
– Может, выпьем? – предложил Билл.
– Я должен отпустить Джун, – сказал Тони. – Сегодня моя очередь с ребенком сидеть. А завтра с утра буду думать, как мне их прокормить.
Обшарив карманы в поисках мелочи, Билл вроде бы что-то вспомнил.
– «…Отдадим должное авторам: они смело высветили проблему и предложили решения, которые, как ни печально, пригодятся многим парам», – процитировал он, помолчав.
– Сейчас вспомню, – сказал Тони. – А, да, рецензия из «Таймс». Авторы – это мы с тобой.
– Точно. Какая ирония судьбы, да?
– Почему?
– Мы с тобой предложили рецепты мирного расставания. А сами собачимся.
– Свят-свят, горшки летят, – сказал Тони.
Нетривиальная романтическая история Тони не содержала в себе расставаний с девушками или юношами. Он ни от кого не уходил, его тоже не бросали. Но ему не составило труда вообразить, как это бывает: вдруг начинает сосать под ложечкой, остро чувствуются время, место, температура; накатывает жуткое осознание, что уже все, что нет возможности начать заново, передумать самому или уломать другого.
– Ты идешь? – спросил Билл.
– Хочу газету купить, – сказал Тони.
– Я тебя подожду.
– Да нет, не стоит.
Ему невмоготу было еще и в метро продолжать натянутые разговоры ни о чем со своим старинным другом, когда вокруг рушился мир.
На следующий день Тони опять заглянул к Деннису.
– Извини за вчерашнее, – сказал он. – Ты же знаешь, что это за перец.
– Надеюсь, ты пришел сказать, что он одумался.
– К сожалению, нет, – сказал Тони.
– Ну и дела… – протянул Деннис.
Слабая, нерешительная часть натуры Тони – писательская часть, как он называл ее про себя, – обиделась на такую реакцию.
– Я пришел спросить, не дашь ли ты мне шанс попробовать свои силы в одиночку, – признался он.
– Вот оно что, – сказал Деннис. – Ага. Понятно.
– На ближайшее время у каждого из нас намечены свои планы. У Билла выходит книга, он хочет сразу же взяться за следующую, и…
Тони стало жарко. Уклончивость Денниса его убивала. Он-то ожидал мгновенной благодарности, хотя Деннис даже не знал, какой вклад вносил в совместную работу каждый из сценаристов. Тони и сам этого точно не знал. В их тандеме Билл всегда выступал умным, но вот вопрос: его ум шел им на пользу или во вред? Кстати, так ли уж верно, что Билл играл у них роль мозгового центра? Возможно, их роли по ходу дела сформировались сами по себе. Билл, правда, больше читал. А Тони, пусть и не столь начитанный, подолгу смотрел телевизор вместе с Джун. Это что-нибудь да значило: такое пристальное внимание к выбранному способу передачи информации, такое твердое убеждение, что в ситкоме можно выразить все, что угодно, – знай придумывай коронные реплики, выстраивай характеры да говори таким языком, какой понятен бабулькам из глухомани.
– С ума сойти, – сказал Деннис. – Новость дня.
Но работу так и не предложил.
– Могу при необходимости найти ему замену. – Это вырвалось у Тони само собой, почти без его участия. – Если ты считаешь, что я, так сказать, лучше раскрываюсь в соавторстве.
– Что ж, – задумался Деннис, – наверное, так будет правильно.
Тони больно кольнуло унижение. Второй укол нанесла уязвленная гордость. А третий, наверное, – предательство.
– Вообще говоря, я бы лучше в одиночку попробовал, – сказал Тони.
– Ты ведь сам предложил подыскать соавтора, – указал ему Деннис. – Вот только что.
– Я не сразу понял, что ты сомневаешься в моих способностях.
– Нет-нет, – сказал Деннис. – Не в этом дело.
