Каждого из супругов Билл чмокнул в щеку. Напустив на себя богемный вид, Тони пытался скрыть смущение, однако ни на миг не забывал, что явился сюда в костюме, при галстуке и с женой.
– У нас в Пиннере, в «Союзе матерей», все упадут, когда я расскажу о таком приключении, – сказала Джун.
– Она не состоит в «Союзе матерей», – зачем-то ввернул Тони.
Джун с Биллом рассмеялись, но не вместе с ним, а над ним.
– И на елку влезть, и не ободраться… – только и успел сказать Билл: Майкл Браун уже тащил его знакомиться с кем-то из гостей.
Обводя взглядом зал, Тони выхватил из толпы темнокожую красавицу в роскошной переливающейся тунике серебристого цвета и эффектно повязанном шарфе. Почему среди его знакомых не было ни одной темнокожей женщины? И почему никто из его окружения не умел так экстравагантно повязывать голову шарфом?
Успеху Билла, решил Тони, он не завидовал. А только радовался. Это же здорово. И не переживал, что жизнь проходит мимо. На самом деле ему хотелось только одного: войти хоть в какую-нибудь дверь, не важно где, – и почувствовать себя своим. Через много лет до Тони дошло, что писатель всегда обречен на неприкаянность. Потому-то неприкаянные часто становятся писателями. Но сейчас ему было не по себе оттого, что даже тут, среди маргиналов, он оказался чужим.
– Достало, – ни с того ни с сего выпалил он на обратном пути в Пиннер.
– Что?
Заметив тревожный взгляд жены, он сжал ей руку.
– Да так. Извини. Работа. Диана. Вся эта мутотень. Безнадега. Работаю в соавторстве с девчонкой, для которой нет важнее проблемы, чем высота каблуков для дискотеки.
– Из этого и надо извлечь юмор!
– Уже извлекли. Этот юмор она хочет растянуть на полчаса прайм-тайма.
– А ты скажи «нет», – вскинулась Джун. – Кто у вас старший сценарист – ты или она?
– Уже сказал, – отозвался Тони. – Но взамен ничего придумать не могу. Модные журналы, юные девицы со своими дружками – здесь я пас.
– Поверни это в другую плоскость.
– В какую? Заклеймить позором расистские настроения в Великобритании? – Не в силах выкинуть из головы темнокожую красавицу, Тони закипал от досады. – С каких это пор Билл водится с цветными дамочками?
– По-моему, она прелестна!
– Да, но где он ее подцепил?
– А я тебе расскажу, – оживилась Джун.
– Ты и в самом деле знаешь?
– Могу предположить.
– Ну попробуй.
– Увидел на какой-нибудь тусовке яркую девушку, подошел и сказал: «Привет! Меня зовут Билл».
– И как попадают на такие тусовки?
– Ты серьезно? – удивилась Джун.
– Разумеется.
– А где, по-твоему, мы с тобой побывали?
– Ты имеешь в виду сегодня?
– Да-да, сегодня.
Тони собрался было доказать, что сегодня не в счет, но не нашел ни единого веского аргумента.
Деннис предупредил Софи, Тони и Диану, что на сей раз намерен спланировать работу по-другому. Би‑би‑си до сих пор держалась за «Дом комедии» и приветствовала получасовые юморески, которые жаждали дорасти до полновесных сериалов, но Деннис считал, что нужно стремиться к большему. Софи превратилась в бренд, стала всенародно любимой телезвездой, и ему не хотелось, чтобы она (как, впрочем, и остальная компания) разбрасывалась на мелкие подработки. Он собирался авансом оплатить двенадцать сценариев, совместными усилиями довести их до ума, а потом небрежным движением бросить все папки на стол Тому Слоуну. Если же Слоун заартачится, пусть даст постраничные объяснения – где что не так. Про себя, впрочем, Деннис допускал иное развитие событий, при котором Слоун, не читая, с ходу забракует весь материал, а ему останется лишь извиняться за беспокойство; но одно то, что у Денниса возникли такие фантазии, уже доказывало степень его решимости и энтузиазма.
Он знал, что выбрал самой длинный, самый извилистый из всех доступных ему путей, но в данном случае промедление было средством достижения цели. Петлять по этой дороге он собирался на пару с Софи. В пути всегда находится повод вместе выпить кофе, пообедать, а то и поужинать. Пускай график выпусков «Дома комедии» предполагал тесные контакты на протяжении всей рабочей недели, но если не разжечь дополнительный интерес, то Софи могла с головой уйти в карьеру, где для него явно не будет места, а он бы этого не вынес. Тише едешь – дальше будешь, частенько напоминал он Тони и Диане. Но Софи он никогда такого не говорил. У него и так возникали сложности с саморекламой, и уподобляться черепахе было бы уж совсем лишним.
Тони с Дианой работали ни шатко ни валко; недели тянулись медленно. Би‑би‑си перебросила Денниса на постановку двух других комедий, но душа у него не лежала ни к одной. Первая, «Наследство не по средствам», повествовала о титулованных, но обнищавших супругах, которые, лишившись своего родового поместья, надумали открыть пансионат на берегу моря. Деннис Прайс и Филлис Кальверт
{78} решительно отвергли этот материал, и теперь Деннис избегал телефонных звонков от сценариста, все еще полагавшего, что лорда Альфреда должен сыграть не кто иной, как Лоренс Оливье. Но что действительно вызывало у Денниса нервную дрожь, так это вторая пьеса, «Прыщи и пострелы»
{79}, – скетч «Дома комедии», в основе которого лежали нешуточные интриги деревенского праздника. Кое-кому на Би‑би‑си в «Прыщах и пострелах» виделся потенциал огромного масштаба, но для себя Деннис уже решил: если начальство задумает сделать из этого сериал, он тотчас же соберет манатки и укатит в Норфолк выращивать призовые овощи.
Работа застопорилась, и он волновался, как бы Софи не начала поглядывать в сторону других сценариев, других продюсеров и других потенциальных мужей. Но когда он уже стал всерьез задумываться о приземистых, толстых интеллектуалках из круга знакомых его матушки, Софи сама сделала три значительных шага ему навстречу.
Первым стало приглашение в театр: Софи получила в подарок два билета на премьеру мюзикла «Волосы» в театре «Шефтсбери»
{80} и хотела найти себе компанию.
