– Ладно. Уговорили. Согласен за пять.
– Но! – Лопухин поднял вверх указательный палец. – Меры предосторожности. Не хочу проколоться. Если дело не выгорит, желаю остаться белым и пушистым. Жена миллионера – женщина с принципами. Если узнает, какую подлянку я кинул, не станет за меня больше заступаться. Других источников доходов у меня нет. Даже фотографию ее я тебе не дам. И – никаких имен!
– Как же я узнаю девушку?
– Как я тебе уже сказал, она учится в пединституте на инязе. Вот адрес.
Лопухин достал из кармана журнал с объявлениями. Одно было обведено красным фломастером. Монти восхитился его предусмотрительностью. Не хочет рисковать! Он взял журнал, а Лопухин сказал:
– Завтра в три часа у нее заканчиваются занятия. Подождешь у входа. А узнаешь ты ее так. В мастерской моего сына висят ее портреты. Откроешь дверь и увидишь. Один – прямо напротив двери. Надеюсь, у тебя хорошая зрительная память.
– Как ее зовут, хотя бы?
– Она сама тебе скажет, – рассмеялся Лопухин. – Я в этом уверен.
– Почему?
– Ты, парень, профессионал. Судя по тому, как поработал с моей бывшей женой.
– Скажите, как вы меня выследили?
– Пустяки. Вы с Адой и не прячетесь. Как два голубка. Воркуете.
– Мне же надо до завтрашнего дня попасть в квартиру вашей бывшей жены, взглянуть на портрет, – пожаловался Монти.
– Можешь зайти прямо сейчас. Скажешь, что забыл попрощаться.
– А аванс?
– Получишь, когда познакомишься с девкой.
– С вами трудно иметь дело.
– Я оплачу твой счет.
Монти, который ни к чему не притронулся, не выдержал и рассмеялся. Вот мерзавец! С такими даже приятно работать! Их можно кидать, не испытывая угрызений совести! Он поднялся, прихватив журнал.
– Я еще посижу, – сказал Лопухин.
– Понятно. Не хотите, чтобы нас видели вместе. А как я вас найду? Чтобы получить свои деньги?
– В ночном клубе. Я сам туда приду. Подсядешь к Нечаевой.
Монти усмехнулся. Осторожный, черт! Бедная девочка! Которая? Да обе! То, что их судьбами, играет такой мерзавец, как Лопухин, ни в какие ворота не лезет. Ну почему он не может послать юрисконсульта к черту? Личный интерес.
«Ладно, разберемся», – подумал Монти, направляясь к выходу. Минут через пять он звонил в дверь Новинских.
– Кто там? – спросила Ада Станиславовна.
– Монти.
Дверь открылась. Она была крайне удивлена. Монти пришлось импровизировать:
– Мне показалось, что я вас обидел.
– Нет, что ты!
– Но мне показалось.
Он вошел в квартиру.
– Одну минутку, – сказала Ада Станиславовна и скрылась в ванной. Видимо, она уже успела снять макияж и не хотела предстать перед ним в таком виде. Удача была на стороне Монти, он сделал несколько шагов по коридору и нажал на ручку двери, за которой находилась мастерская Стаса.
Дверь открылась. Комнатка была крохотной и ужасно захламленной. Повсюду кисти, тряпки, холсты, чистые и заляпанные красками, ибо это было трудно назвать картинами. На стене прямо перед Монти висел портрет девушки. Это был тот самый портрет, который он видел на Арбате. «А Лопухин сказал, что все стены увешаны ее изображениями», – подумал он с удивлением. Потому что других женских портретов в мастерской не было. Это лицо ему не нужно было запоминать, тогда, на Арбате, он смотрел на портрет достаточно долго. Тут Монти услышал, как хлопнула дверь, и вышел из комнаты. Ада Станиславовна ничего не заметила.
А вскоре он ушел под благовидным предлогом. Ему предстоял визит в педагогический институт.
27 августа, за полночь
Следователь старательно записывал в протокол все, что говорил Монти. В этом месте он поднял голову, на его лице было отвращение. Следователь собирался что-то сказать, Алексей же не хотел, чтобы Монти сейчас замолчал, и взял инициативу в свои руки:
– Значит, Лопухин нанял тебя, чтобы очернить невесту своего сына? И развести их? Я так понял, что он хотел женить Стаса на Асе? – спросил он.
– Да, – кивнул Монти. – Вы правильно поняли.
– Скажи, пожалуйста, ты и в самом деле не знаешь, кто из трех женщин, сидящих в зале, твоя мать?
– Да если бы я знал! Надо мне было ломать комедию? Я же их спрашивал! Пытался выяснить, делал намеки! Нечаева отрицает, что у нее был ребенок. А Новинская ведет себя странно.
– Хорошо, – кивнул Алексей. – Оставим это. Ты получил от Лопухина деньги?
– Нет.
– Почему?
– Потому что… Вы меня не дослушали. Я и сам поначалу не понял, что произошло. Это цепь чудовищных совпадений! В которые трудно поверить! Такое ощущение, что меня преследует злой рок! – с отчаянием сказал Монти.
– Я так понял, что Лопухин тебе не заплатил, – вмешался следователь. – И ты его за это убил.
– Да я же сказал, что мне не нужны были его деньги!
– Да что ты здесь Ваньку… – начал, было, следователь, но Алексей его остановил:
– Момент. Александр Юрьич, выйдем на пару слов.
Следователь поморщился, но, прихватив папку, вслед за Леонидовым вышел в коридор. Дверь за собой плотно прикрыл.
– Ну? – нетерпеливо спросил он. – В чем дело?
– Я уже сказал, что нам приходится рассчитывать только на чистосердечное признание преступника, – сказал Алексей. – Улик у нас нет. Пока нет.
– Что это значит?
– Я хочу проделать один трюк. Для этого нужно двое понятных. Не из числа тех, кто сидит в зале, потому что теоретически любой из них может оказаться убийцей. Надо позвать кого-нибудь из обслуживающего персонала.
– Что за трюк? – деловито осведомился следователь.
– Здесь нужен элемент неожиданности. Иначе все насмарку. Сейчас мы дослушаем Монти и, я думаю, нас ждет самое интересное. Потом мы все пройдем в зал. Сечкин приведет понятых. И я проделаю свой трюк. После этого, думаю, убийца признается.
– Ладно. Как скажешь, – кивнул следователь и крикнул в сторону холла: – Сережа!
Появился один из сотрудников милиции, выехавших в составе опергруппы на место происшествия.
– Организуй-ка нам двух понятных. Из обслуживающего персонала. Что будем производить? – и следователь повернулся к Алексею.
– Изъятие улики.
– Все понял, Сережа?
– Все будет, Александр Юрьич, – заверил тот. И ушел за понятыми.
– Этот… – следователь невольно поморщился и кивнул на дверь. – Будет участвовать?
– А как же!
