Рябов тоже смотрел на руку жены, в которой были зажаты драгоценности. И вдруг улыбнулся. И удовлетворенно кивнул. Его семья по-прежнему была надежным бастионом. Леонидов был уверен, что суд будет к нему более чем снисходителен. Будет учтено все, все смягчающие обстоятельства, состояние аффекта и чистосердечное признание. Ну, и конечно, деньги Рябова сыграют немалую роль. Не исключено даже, что срок ему дадут условно. Но все решит суд.
Перед рассветом
Наина Львовна Нечаева выходила из клуба одной из последних. Она чувствовала смертельную усталость. Это была безумная ночь. Увезли Рябова, Людмила Федоровна и Ася, не желая ни с кем разговаривать, поймали такси и уехали. Наина Львовна не исключала, что подруга поехала поднимать из теплых постелей всех юристов огромной компании. Ада Лопухина в сопровождении тети уехала на старенькой машине сына, сам Стас сидел за рулем. Только Монти еще не выходил. У Наины Львовны возникло ощущение, что он от нее прячется. Но общаться придется. Когда-нибудь все равно придется.
Она задержалась у входа, достала пачку сигарет, зажигалку. Мучительно хотелось курить. И вдруг… Хлопнула дверца машины, она увидела, как к ней идет Дмитрий Сажин.
– Разве ты не уехал? – удивилась Наина Львовна. И протянула: – А я уж подумала, что ты отказался от сына.
– Я бы и в первый раз от него не отказался.
– Вот как? Что ж… Ты меня простил?
Сажин молча пожал плечами.
– Но ты меня дождался, – с удовлетворением сказала Наина Львовна. И торопливо заговорила вдруг: – Знаешь, между нами было всякое. И плохое, и хорошее. А главное, что была любовь. Вот и сегодня ты меня дождался…
– А с чего ты взяла, что я жду здесь именно тебя? Кстати, я видел, как увезли Петю. Неужели он убил? Впрочем, неважно. За Рябова я не переживаю.
– А за кого переживаешь? – напряженно спросила Наина Львовна.
Сажин не ответил. Он, не отрываясь, смотрел ей за спину. Наина Львовна оглянулась. В дверях клуба стоял Монти. Он тоже заметил Сажина и невольно остановился. Потом сделал движение, словно хотел войти обратно в клуб. Спрятаться за дверями. Но Наина Львовна знала своего сына. Он был не из трусливых. Вот и сейчас с улыбкой сделал шаг вперед и закрыл за собой дверь. Ему ведь все равно пришлось бы объясниться со своими родителями. Так зачем откладывать?
– Доброе утро, папа, доброе утро, мама, – еще шире улыбнулся Монти, очутившись на расстоянии вытянутой руки. – И – пока!
– Быть может, тебя подвезти, сынок? – в тон ему спросил Сажин.
«Вот откуда у Монти эта ирония! – вздрогнула Наина Львовна. – Даже интонации похожи! И как я раньше не замечала!».
– Вообще-то, я взрослый мальчик, я на машине.
– Но моя-то лучше.
И Сажин, подмигнув, показал на свой сверкающий «Мерседес». Монти оценивающим взглядом окинул машину и, пожав плечами, сказал:
– Да, надо признать, что лучше!
– Ну, так в чем дело? Садись. Я отвезу тебя домой.
И Сажин подойдя к «Мерседесу» открыл правую переднюю дверцу. Наина Львовна с удивлением увидела, как Монти садится в машину. Монти садится в машину Дмитрия Сажина!
– Дима, ты что, с ума сошел? – крикнула она.
Сажин переглянулся с сыном.
– Мне кажется, мама нас не понимает, – сказал он. – Но это уже ее проблемы. Скоро рассвет. Домой пора. Домой.
И он сел на водительское место, захлопнув за собой дверцу. Наина Львовна осталась одна. Она щелкнула зажигалкой, рассеянно посмотрела на огонек пламени: «Что же я хотела сделать? Рука невольно дрогнула. Огонек погас. Она смотрела, как отъезжает машина. Они уезжали. Она осталась одна. Наина Львовна еще раз щелкнула зажигалкой. Посмотрела на пламя и подумала: Что же я хотела сделать? Ах, да! Я же, кажется, хотела закурить…».
