Она была настоящей красавицей, хотя совсем в другом роде, чем Нета. От холеной красоты той веяло холодом, Феня же была похожа на солнышко, которое согревает всех своим теплом. На ее румяном лице сияла улыбка, волосы чуть растрепались, что делало ее еще милей. Базаров невольно заволновался.
«Этакая-то красота и досталась хромому старику! Да еще и идиоту! Пьющему идиоту!» – подумал он, с удовольствием разглядывая Феню. Та поймала его взгляд и засмущалась.
– Ты очень красивая, – тихо сказал Женька.
– Не надо, – поежилась Феня.
– Почему?
– Не надо, и все.
– Ты меня боишься, что ли?
– Да.
– Но я же никогда тебя не задевал, не высмеивал, ничем не обижал. Напротив. – Он бросил на нее внимательный взгляд. – Всегда находился на почтительном расстоянии, полный безмолвного восхищения, – в его голосе прозвучала ирония.
– Сейчас вы меня обижаете.
– Да чем же?
– Вы смеетесь надо мной.
– Упаси боже! И почему вдруг на «вы»? Я вроде еще не старик. Твой гражданский муж в два раза меня старше, и ты зовешь его Колей. А меня только что Евгением Васильевичем не величаешь. Нам бы надо как-то сблизиться…
Феня вспыхнула и попыталась от него отодвинуться. Женька же придвинулся к ней вплотную и взял за руку.
– Я не могу представить вас вместе, – вкрадчиво сказал он. – Хотя в таком деле, как взаимоотношения полов, у меня богатое воображение. Удивляюсь: как он ребенка-то заделал? Ты потому и живешь с ним? Из-за сына, да? Но ты же не можешь не думать о том, что на свете есть и молодые, здоровые мужчины, и от секса с ними можно получить не только ребенка, но и удовольствие. Да по тебе видно, что ты секс-бомба просто. У тебя такая попа…
– Женя!
– Наконец-то! Мы уже на шаг ближе к цели! Ты назвала меня по имени!
– Чего ты хочешь? – жалобно спросила Феня.
– А разве непонятно?
Он нагнулся и впился в нее хищным взглядом. Феня сидела, как загипнотизированная. Базаров неторопливо, уверенный в том, что его не оттолкнут, стал ее целовать. Феня не отвечала, но и не убегала. Она словно не понимала: что происходит? Ей было и плохо, и хорошо. Кроме Коли, других мужчин у нее не было, а мама всегда говорила, что мужу изменять грех. И вообще думать об этом грех. Надо просто терпеть. Сейчас же происходило что-то другое. И ее губы сами собой раскрылись навстречу жадному Женькиному рту…
– Я вам не помешал? – раздался насмешливый голос ПП.
Феня жалобно вскрикнула и вскочила. Щеки ее пылали от стыда. Она подхватила коляску с Митей и выбежала из беседки. Кирсанов с насмешливой улыбкой посторонился.
– А ну, пойдем! – кивнул он Базарову, и улыбка ПП сделалась злой.
– Будете бить мне морду? – лениво спросил Женька, поднимаясь со скамейки и потягиваясь.
Он был на голову выше и прекрасно знал свое преимущество. Молодость и выносливость плюс длинные руки. Павел Петрович тоже это понимал.
– Идем, – кивнул он через плечо и направился к озеру.
Женька пожал плечами и пошел за ним. Они спустились к пристани, на песчаный берег.
– Я вижу, твое хамство не знает границ, – размеренно сказал ПП. – Ты самоуверенный щенок, которого давно пора проучить.
– А пуп не надорвете? – насмешливо спросил Женька.
– Наперегонки на тот берег и обратно?
– Хотите меня утопить? – с иронией вскинул брови Базаров.
– А ты, никак, боишься?
– Боюсь, что у вас силенок не хватит. Вам, как-никак, полтинник. А до того берега далеко. – Он, прищурившись, прикинул расстояние. – Да еще и обратно плыть!
ПП молча снял брюки и стал расстегивать пуговицы на рубашке. Базаров пожал плечами и стянул спортивные штаны. Потом швырнул на песок футболку и спросил:
– Одновременно? По команде «раз, два, три»?
Павел Петрович кивнул и направился к мосткам. Женька за ним.
– Раз, два, три! – скомандовал он, и они с Кирсановым прыгнули в воду.
Женька вынырнул первым. Павел Петрович под водой пробыл долго, вынырнул он гораздо дальше и уверенно поплыл на тот берег. Базаров сразу понял, что вода очень уж прохладная. За ночь озеро успело остыть. И чтобы согреться, Женька погреб изо всей силы. Кирсанова он быстро догнал и долгое время они плыли рядом. Потом ПП прибавил. Женька отстал, впрочем, это его не сильно напрягало. Он знал свою выносливость и терпение.
– Я не спринтер, – говорил он Аркадию, раз за разом выигрывая у него заплыв. – Мои – последние сто метров, а то и пятьдесят. У меня на финише взрывная реакция и сил гораздо больше, чем у других. Просто мой организм так устроен.
Но ПП, видимо, тоже был устроен по-особому. В его движениях сквозила такая уверенность, будто он уже выиграл. Надо было показательно высечь щенка. Сначала физически, а потом морально. Кирсанов плыл и думал о том, что, как только они выйдут на берег, Евгений Базаров получит такой урок, который запомнит на всю жизнь. В комнате у Павла Петровича, на столе, лежала синяя папка. И в этой папке было много чего интересного. Но сначала надо унизить щенка на той поляне, которую он считает своей.
До противоположного берега Кирсанов доплыл первым. И даже не запыхался. Выходить из воды не стал, ждать соперника тоже. Коснулся рукой камышей, обозначая промежуточный финиш, и с той же скоростью поплыл обратно.
Женька дотронулся ладонью до того же камыша, еще качающегося после прикосновения Кирсанова. «Здоровый, черт!» – подумал он, глядя, как стремительно удаляется Павел Петрович.
«Это тебе не Аркаша! Надо бы поднажать!»
Но как он ни старался, до середины озера ему не удавалось догнать ПП. Вроде бы приближался, но тот все время прибавлял. Казалось, сил у Павла Петровича бесконечно много. Женька всерьез разозлился.
«Нечего жалеть старикана!» – подумал он, усиленно работая ногами. Расстояние между ним и ПП заметно сократилось. Как и предполагал, за сто метров до берега Женька догнал Кирсанова. Уперлись оба. И тут Базаров почувствовал, как вырывается вперед. Это пока были какие-то сантиметры, невидимые глазу, но тот, кто выигрывал финиш, прекрасно знает это чувство. Когда, ликуя, представляешь себе выражение лица соперника, его отчаяние, хотя видеть это невозможно. Все силы, все мысли и все зрение – на дистанции. Назад смотрит только плечо, то самое, за которым дышит соперник. Самый кончик плеча. И оно, это плечо, видит: я выигрываю! Отрыв – и две, три секунды полета, когда в голову бьет убийственный коктейль из сумасшедшей усталости и бешеной эйфории. От этого сил становится больше, открывается то самое второе дыхание, которое есть не что иное, как уверенность в своей победе. В том, что сил на финише хватит. Он мой, этот финиш, я его беру, а все остальные пусть расслабятся.
