В любом случае что ей было терять? Вайолет не выйдет замуж за Бэкенхема, но кто-то другой сделает это, и тогда Джорджи придется уехать куда-нибудь далеко, на континент, а может быть, даже в Африку. Ей нужно будет найти пристанище, где она не будет свидетелем его семейного счастья, идиллии, в которой ей не было места.
Девушка почувствовала приближающуюся беду, когда леди Арден коснулась ее локтя, пока дамы покидали комнату.
– Моя дорогая Джорджи. По блеску ваших глаз я вижу – добром для вас этот вечер не закончится. Берегитесь, милая.
У девушки внезапно возникло странное желание броситься в объятия леди Арден и разрыдаться у нее на плече, как шесть лет назад, когда стало понятно, что между ней и Бэкенхемом все кончено.
Но теперь она не могла так поступить.
– Вам не стоит беспокоиться, миледи. Сегодня я поднимусь к себе раньше обычного.
Вдруг у нее защипало в глазах.
– На самом деле я пойду прямо сейчас. Заболела голова.
Леди Арден одобрительно кивнула:
– Да, возможно, так будет лучше. Утро вечера мудренее.
Однако удалиться к себе в комнату сразу Джорджи не удалось.
Пожилые леди настаивали, чтобы двери и окна в гостиной оставались закрытыми. В результате в зале было душно, жарко.
Чувствуя потребность в свежем воздухе, Джорджи выскользнула на террасу через французское окно в библиотеке. Какая глупость, какое безумие. Ее темперамент всегда был разрушительным, ставил ее под удар, и сегодняшний вечер не стал исключением. Она старалась привлечь внимание Бэкенхема, – и это удалось на славу.
Ей хотелось спровоцировать открытый конфликт. Слишком поздно стало понятно – им не о чем больше говорить. Продолжался лишь извечный спор, ничего нового.
– Ждешь кого-нибудь?
Грубый голос за спиной испугал ее. Джорджи подскочила и развернулась, сердце билось как сумасшедшее.
Бэкенхем. Он не терял времени даром и нашел ее здесь.
Она тяжело сглотнула.
– Кажется, я ждала тебя.
Честность ответа поразила ее саму. Да, она и правда ждала его, до сих пор не отказавшись от надежды.
– Польщен, – хмыкнул он. – А я-то думал, что все это … – он медленно обвел взглядом ее тело. – Все для юного Хардкасла.
Джорджи посмотрела прямо ему в глаза. Она не собиралась играть дольше.
– Я уже говорила тебе. Он мальчишка.
Граф подошел к балюстраде и уперся руками в перила, его взор был устремлен вдаль. Вдруг резко обернулся, блестящие темные глаза впились в нее.
– Иногда мне кажется, ты даже не представляешь… – Он вздохнул и махнул рукой. – Джорджи…
Он покачал головой, как бы разочарованный невозможностью выразить мысли словами.
– Что? – спросила она – Не стесняйся, говори прямо. Ты уже и так достаточно оскорбил меня сегодня.
– Посмотри на себя! – выдавил он. – Твой вид – намеренно провокационный, заставляющий мужчин отпускать непристойные комментарии. Даже лорд Олифант… – Он замолчал. – Ничего.
Она подняла брови.
Мужчины отпускали непристойные комментарии о ней, что бы она ни надела. Сегодня вечером она использовала женское очарование в качестве оружия.
Девушка пожала плечами:
– Какое мне дело до комментариев старых ловеласов?
– Они не просто ловеласы, – он оттолкнулся от балюстрады и развернулся, проведя рукой по волосам. – Мужчина не может удержаться от порочных побуждений и порывов всякий раз, когда смотрит на тебя.
Маркус замолчал в ужасе от собственной откровенности.
Они смотрели друг на друга.
Ее сердце отчаянно билось. Джорджи с трудом сглотнула. Означает ли это, что он находит ее соблазнительной?
Да, безусловно. Именно это он и сказал.
И все же, он отказался от нее в ту ночь в Брайтоне.
Что-то внутри Джорджианы Блэк сломалось. В течение многих лет ее лучшая половина вела неустанную войну с ее же природой – страстной, чувственной, дьявольской.
В восемнадцать лет она позволила страсти управлять собой, и это было ошибкой. После этого годами ей приходилось подавлять в себе пыл.
Теперь же страстная чувственность вступила в свои права, уничтожая смирение.
– Хочешь заняться со мной любовью, Маркус?
Эти слова, ее хриплый шепот натянулись меж их телами невидимой нитью.
Он отвернулся. Она увидела, как он судорожно сглотнул.
– Я говорил тебе, это нормальная реакция полного жизни мужчины на такую женщину, как ты, одетую таким образом.
Ей потребовалось собрать все самообладание, дабы ответить.
– О, я так не думаю, – прошептала она. – Думаю, твое желание вовсе не столь безлично.
Он поднял глаза к небесам, как будто ища ответа у звезд. Еще один судорожный глоток.
Злой гений подтолкнул его к признанию. Внезапно ей захотелось заставить его желать ее так неистово, как она желала его в ту ночь.
Вспомнив его укор, она вновь дала волю гневу. Далила. Да, она соблазнит его. Она заставит его отказаться от власти над ней, как это произошло с Самсоном.
– Что бы ты сделал со мной, если б мог?
Ее грудной голос ласкал его, терзал, воспламенял кровь, приводя к любовной горячке. Бэкенхем возбуждался, чувствуя твердеющий стержень.
Он и сам уже не мог разобрать, когда праведный гнев привел его к яростной похоти. Здесь, под покровом ночи, он был на грани совершения безрассудных поступков.
Распутница глядела на него своими удивительными глазами, спокойными, как южное море. Но нет, они не были спокойны, эти глаза. Они метали молнии, в них то и дело вспыхивали искры.
Женщина была в ярости. Как и он.
Ярость делала ее безрассудной. Она задала вопрос. После долгой паузы он решился на встречный вопрос:
– Что бы ты хотела, чтобы я сделал с тобой?
Ее щеки залились нежным розовым румянцем, только подчеркнув мягкую кремовую бархатистость кожи и сияние глаз.
Эти груди. Как они манили его, молили дотронуться, ласкать их губами, брать в ладони, до пика удовольствия, до изнеможения. Боже, а ее огненные волосы. В них хотелось зарыться лицом, гладить, неистово любить ее, пока она не забудет собственное имя.
Ей нечего было ответить на его вопрос. Да и нужно ли? В конце концов, они говорили о его желании.
Он сделал шаг, сократив расстояние между ними. В ее глазах отразилась паника, но Джорджи твердо решила не отступать. Она стояла спиной к балюстраде. Бежать было некуда.
Она была так зла, что хотела поцеловать его ради наказания – показать, кто в чьей власти.
