— Ну, скажем, правила поведения. Правила общежития…
— Маладец, дарагой, — Павел перешел на грузинский акцент. — Вах, хорошо сказал! А ты не знаешь, генацвали, что эти же правила поведения существуют и у муравьев, и у волков, и у обезьян… Да у всех животных! Только у них это мы, понимаешь, называем инстинктом, а у себя нравственностью!
— Так ты серьезно полагаешь, что не бог наставляет нас на путь истинный? Не бог подсказывает, когда и что делать?
— Леша, Леша… Это бог Гитлеру подсказывал, что делать? Бог помогал тебе лотерейные билеты выбирать? И много ты выиграл?
— Хорошо, оставим этот спор. Ты мне тогда скажи, а почему человечество во все времена верит в бога? Почему таких умников, как ты, всегда было меньшинство?
— Если тебе правда интересно, отвечу. Смотри. Все, с чем ты в жизни встречался, все имело свой конец и свое начало. Ну, вспомни! Океан, какой бы он большой ни был — у него есть берега. Слон, пусть и живет триста лет, но все равно — вот он родился, вот он умер. Из школьной программы географии ты, возможно, помнишь, что вот этим горам два миллиона лет, а этим двести тысяч. А раньше на их месте было плато или морское дно. То есть все откуда-то началось и где-то заканчивается!
— Да никто и не спорит. Только какое это отношение к богу-то имеет?!
— Да самое непосредственное. Человеку надо все самому себе объяснить! Когда он не понимал, откуда и почему берутся молнии, он это приписывал чему-то неведомому, невидимому и очень могучему. Скажем, богу огня. Урожай от него, человека, не зависел. Один год урожай был, другой — не было. От кого это зависит? Если не от человека, то от бога. Так появляется бог плодородия. Ну, и так далее, на каждое дело — свой бог. На каждую стихию — свой супербог. Но поскольку человек способен воспринимать мир только в пределах своего собственного жизненного опыта, то боги стали похожи на людей внешне. Потом они стали ссориться как люди, потом жениться, спускаться на землю и трахать земных баб…
— Не богохульствуй, ну прошу же тебя, Паша!
— Да не богохульствую я, генацвали, — Павел разрумянился, завелся, ему нужна была аудитория, и он ее получил. — Это во всех древних легендах и мифах есть!
— Так это же у язычников! А мы, христиане верим в другое…
— В другую легенду! Вы верите в единого бога. Так?
— Ну, так, — Алексей не понял, почему это вдруг Павел так быстро с ним согласился.
— Ага! Только объясни мне, тупому, почему у вас на каждое дело свой святой завелся? На случай болезней — Николай-чудотворец, на случай бесплодия — Богородица и еще пара святых, прости, кличек не помню… Да вы те же язычники, только у вас иерархия святых строже выстроена. Вертикаль власти четче!
— Не убедил. И сомнений не зародил.
Я все это уже и слышал, и читал многократно. Ты мне скажи, а что ты про начало и конец всего сущего говорить начал. При чем здесь бог?
— Да при всем!.. Вот то, что тело твое, конечно, ты понять можешь — видел, как другие умирали. А вот что сознание твое может взять и угаснуть — представить себе не можешь. Вот и придумали байку про бессмертную душу. Мол, хрен с ним, с телом, а вот потом, в раю, без плоти и проблем, будет твое сознание, другими словами, жить-поживать и за Землей наблюдать.
— Ты знаешь, — Алексей помрачнел и слова стал произносить медленно, с паузами, как бы через силу: — Мне-то это хорошо понятно. У меня, как знаешь, потери сознания от опухоли постоянно. И когда сознание меркнет, а я это чувствую заранее, то всегда успеваю подумать, что обратно оно не вернется. И не думаю я о рае, об аде. Не верю я в это. Но и поверить, что вот и все, вот так и больше никогда… ничего… Нет, не получается.
— Вот то-то и оно! Смотри, что ты сейчас сказал — в бога верю, а в загробную жизнь нет!
— Нет, я не так сказал. Я в рай не верю. Я в переселение душ верю!
— Да поди ж ты! Так ты еретик. Вроде как христианин, но с налетом буддизма? Или индуизма — не помню.
— Я тебе другое скажу. Совсем другое. Вот жена моя — она уже полгода каждый день в церковь ходит. Как опухоль у меня нашли — так и стала ходить. Пойдет, свечку поставит, поплачет, и ей легче! Понимаешь, ей легче становится. Она верит, что я не совсем умру, что мы еще встретимся, — Алексей занервничал, присел поудобнее в кровати, начал жестикулировать. — Понимаешь ты, простая вещь, Паша, ей легче! Так скажи мне тогда на милость — зачем ей быть умной, как ты, когда ей так жить легче! В трудную-то минуту!
— Нет, с этим я согласен, — Паша перестал улыбаться, задумчиво потер подбородок, помолчал. — Знаешь, ведь странная штука получается. Вот начнешь рассуждать, доказывать, объяснять — с тобой любой соглашается. Ну, если мозги есть. А потом в конце всегда одно и то же. А с верой жить легче. Наверное, это правда. Только вот мне кажется, что с одной стороны, легче, а с другой — чуть что не получилось — ну, «бог не дал». Вместо того чтобы напрячься, постараться, попотеть — проще богу помолиться. Мол, он поможет. Я вот сейчас вдруг сформулировал — вместо усердной работы — усердная молитва. Вот чем вера страшна.
— Ты, Павел, как-то однобоко веру трактуешь. А выражение «На бога надейся, а сам не плошай»? А учение о том, что бог помогает только тем, кто сам что-то делает?
— Слышь, генацвали, а давай с другой стороны посмотрим, — Павел вновь ехидно заулыбался, в глазах мелькнул озорной огонек. — А кому вера выгодна? Кому выгодно, чтобы люди верили, в церковь ходили?
— Ну, попам выгодно, это и так ясно, ешкин кот!
— Это и ежику ясно, и твоему ешкину коту. От первого древнего шамана — до Папы Римского. Но ты вспомни — попы всегда были в дружбе с властью. Другими словами, власть через попов держала людей в узде. Скажешь, не так?!
— В общем и целом так. Но я же не про попов. Религия, считай, попы, это одно. А вера — это другое…
— О как! Извини, Леша, что перебил, но ты сам-то понимаешь, что говоришь?
Ведь именно попы тебя вере учат, к ним ты идешь за советом, они тебе грехи отпускают. Что ты знаешь о вере сам?! Все, что ты знаешь, тебе эти самые попы и напели!
— Нет, вера у меня в душе!
— Какой, на хрен, душе?! — Павел явно стал злиться. — Какой душе?! Ты ее на УЗИ видел? Или, может, на рентгене? Ее энцефалограммой тебе замеряли? Нет души!
— Хорошо, не стану спорить. Не потому, что согласен. Просто бессмысленно.
Я тебе так скажу. Есть вера, а есть наука.
В науке надо все доказывать. Подтверждать экспериментально. А вера, она потому и вера, что от слова «верить». Здесь доказательства не нужны. Вера либо она есть, либо ее нет. И все!
— Поговорили, блин! С чего начали, к тому и пришли. Леша, дорогой, а ты веришь, что выздоровеешь? Вот возьми, поверь и пойдешь на поправку.
— Нет, не верю, потому что знаю, что не поправлюсь. У меня, как и у тебя, такая опухоль в мозгу, что — увы… А у тебя еще и в спине. Есть доказательства, что не выздоровею.
