Книга Князи в грязи, страница 5. Автор книги Михаил Барщевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Князи в грязи»

Cтраница 5

— Ну, зачем же так, Пал Палыч? — с неискренним осуждением отозвался посторонний. — Я уверен, что Иннокентий человек разумный. Он все поймет правильно.

Дальнейший ход беседы Иннокентий помнил как в тумане. «Посторонний» говорил что-то о роли СССР в мировой политике, о том, что интересы страны требуют защиты, что люди в КГБ не черти с рогами, а истинные патриоты, что ему, еврею, пробиться в жизни будет трудно. Хоть в стране и нет официального антисемитизма, но объективно карьеру еврею сделать невозможно. А вот на Западе советских евреев принимают хорошо. Относятся с уважением.

— Простите, а вы кто? — перебил Иннокентий. Разговор явно начинал приобретать провокационный характер.

— Понимаю. Странные вещи говорю, да? — «посторонний» улыбнулся и подмигнул.

— Во-первых, я полагаю, что вы не правы по сути. Во-вторых, не возьму никак в голову, к чему этот разговор?

— Хорошая реакция. Правильная! — «посторонний» хлопнул Иннокентия по колену. — Молодец. Мы в тебе не ошиблись. Не зря Пал Палыч называл тебя лучшим на курсе.

— У нас несколько отличников.

— Не в оценках дело. В башке. Ладно, рассказываю, — гость откинулся, поудобнее устроился в кресле, потер подбородок, внимательно посмотрел на Иннокентия. — Давай начнем с того, кто я. Был студентом. Учился в техническом вузе. На четвертом курсе пришли люди из моей нынешней конторы и кое-что в молодых мозгах расставили по местам. В частности, объяснили, что прогресс науки и техники, а я собирался заниматься космосом, обеспечивается учеными разных стран. Не только нашими. И чтобы не тратить кучу народных денег, чтобы цены снижать, пенсии и зарплаты повышать, можно экономить на военно-промышленном комплексе. Но снижать обороноспособность страны нельзя. Значит, надо добиваться тех же результатов, но с наименьшими затратами. А для этого вовсе не грех заимствовать некоторые изобретения «за бугром». Они — у нас, мы — у них. Потом объяснили мне, неразумному, что сегодняшняя разведка — это не плащ и кинжал, а борьба, соревнование интеллектов. И вот именно по интеллекту я им и подхожу. Короче, сегодня я офицер разведки. Занимаюсь НТР — научно-технической разведкой. Пока все понятно?

— Да, но я же чистый гуманитарий! — Иннокентий пришел в полное смятение от такого откровенного разговора. Ему казалось, что разведчики никогда себя не раскрывают. Да и вообще, он впервые в жизни видел человека, чья профессия окутана таким флером загадочности и романтики…

— Ой, правда? Как же мы так промахнулись? — «посторонний» заливисто, как-то по-детски рассмеялся. — А мы тебя ядерной физике научим!

— Нет, но я действительно не понял, — Иннокентий сразу смутился. Конечно, они знали, что он гуманитарий. И зря он об этом напомнил. По-дурацки как-то получилось. Неожиданно Иннокентий почувствовал: разговор становится для него интересным. Что-то там внутри, непонятное, неосознанное впитывало новую информацию, просило еще, и росло, росло…

— Ладно, гуманитарий. Дальше рассказывать?

— Да, конечно…

— Так вот, поверь мне, ни разу не пожалел, что согласился. Понимаешь, к моим годам, а мне скоро сорок пять, начинаешь задумываться, что ты в жизни полезного для других сделал. Не для себя, любимого, а для близких, родных, для страны своей, для друзей и знакомых. Они, кстати, и есть тот самый народ, про который все говорят, но никто его не видел… Я тебя сейчас не агитирую. Просто свои мысли излагаю. И Пал Палыч ваш не прав. Откажешься — никаких проблем с институтом мы тебе создавать не будем. — Конечно, за самого Пал Палыча я не отвечаю, но от нас каверз не жди. Вот скажи, ты маму свою любишь?

— Да, люблю, разумеется, — уже потом, Нисколько часов спустя, Иннокентий понял, как ловко разведчик втюрил ему угрозу: за Пал Палыча, мол, не отвечает. Понял И оценил умение невзначай, вскользь сообщить самое главное: откажешься — тебе конец. А так вроде все интеллигентно, на доверии… Но сейчас Иннокентий аж вздрогнул от неожиданного поворота разговора: «Мама-то здесь при чем?»

— Ну вот скажи мне конкретно, по буквам, что ты для нее сможешь сделать через пять лет? Отец, насколько я знаю, большого наследства не оставил. Пенсия у Марии Абрамовны будет пятьдесят два рубля… Что уставился? Мы ребята серьезные. Если идем на встречу с человеком, готовимся, как ты к экзамену. И «шпоры» пишем. Хочешь, покажу?

— Хочу, — Иннокентий поражался все больше и больше умению этого человека овладевать его сознанием. Он уже чувствовал, что разведчик ведет его за собой, но куда, — Иннокентий пока понять не мог. Одно решил: стучать на друзей, на однокурсников не станет. Вот хоть режьте — не станет!

«Посторонний» достал из внутреннего кармана блокнотик, помахал им издалека и сунул обратно в карман.

— Э-э! Так шпоры не делают, — со знанием дела объявил Иннокентий. — Так лекции конспектируют.

— Ладно, не учи ученого, умник. Ты мне лучше про маму ответь.

— Попробую в адвокатуру пробиться. Через пять лет зарабатывать буду рублей триста, надеюсь. Так что проживем как-нибудь.

— Вот именно — «как-нибудь», — передразнил «посторонний». — А мы предлагаем жить не «как-нибудь», а по-человечески. В Америке!

Иннокентий вздрогнул. Это была его тайная мечта. Закончить институт, поработать немного где-нибудь. В адвокатуру без блата он попасть и не надеялся. А потом с той тихой работы подать на выезд в Израиль. И уже по дороге, в Вене или в Риме, попытаться переделать вызов на американский.

— Как это — в Америке? — Иннокентий не мог быстро сообразить, какой реакции от него ждет «посторонний».

— Я знал, что идея тебе понравится, — дружески улыбнулся тот. — Давай-ка, сынок, сегодня в семь вечера у памятника Гоголю встретимся. Поболтаем, погуляем. Будешь себя хорошо вести, я тебя в «Прагу» приглашу. Ты небось и в ресторане-то за всю жизнь раза два-три был?

— Ни одного, — честно признался Иннокентий и впервые смущенно улыбнулся в ответ на лучезарную улыбку разведчика. — Дорого.

— Понимаю. Но ты не стесняйся. Нам на это деньги выделяют. Давай, до вечера, — собеседник поднялся с кресла. Иннокентий отметил, что прощальное рукопожатие было у него много крепче, чем при знакомстве. «Значит, разговором он доволен», — непроизвольно обрадовался юноша.

* * *

После вечерней прогулки от памятника Гоголю до памятника Льву Толстому на Зубовском и обратно события стали развиваться явно осмысленнее. Иннокентий сообщил маме, что сразу по окончании института собирается подавать документы на выезд. По совету разведчика уточнил, что нашел организацию в Москве, которая помогает советским евреям выезжать напрямую в США, для чего организует вызовы оттуда. Мама спорить не стала. Единственное, что ее волновало, кто будет ухаживать за могилой отца. Но подруги, с которыми она, разумеется, планами поделилась по секрету от Иннокентия, заверили — пока они живы, могила будет прибрана.

Разведчик, а звали его Николай Николаевич, Иннокентия с работы юрисконсультом в автобусном парке забрал, хотя трудовая книжка осталась там. Теперь днем юношу обучали английскому и целому набору весьма специфических предметов, а вечером он, как и прежде, ехал в свой институт. Изменений никто не заметил.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация