— Куда бежишь, блаженный? На, помолись за меня, Вася. — В другой раз перекрестившись, Хованский щедро отсыпал юродивому серебра.
— Некогда, душко. Рубашку надобно помыть. Пригодится скоро. — Божий человек, смахнув набежавшую слезу, разжал пальцы, и монеты, звеня, покатились по мостовой.
— Бог с тобой, блаженный. — В третий раз сотворив крестное знамение, опричник махнул рукой поплечникам. — Гойда! — И в этот миг свет божий померк.
Невесть откуда черная смоляная туча накрыла златые венцы храмов, и вместо утренних лучей осветилось все вокруг полыханьем молоний.
— Уноси голову! — Никита Хованский пригнулся к самой конской шее и, потеряв тут же шапку свою рысью, принялся остервенело понукать испуганного жеребца.
Однако караковый лишь пятился, всхрапывая и прядая ушами. А меж тем налетел жуткий ветер, такой, что по Москве-реке пошли саженные волны. Прикрыл глаза начальник стражи царской, да так света белого и не увидел боле. Грянул гром, нестерпимо полыхнула молонья, и сорвалась тяжелая кровля с башни на Кулишке, отсекла с легкостью Никитке голову. Рухнуло, потеряв стремя, под ноги коня окровавленное тело, бешено заржав, вскинулся на дыбы жеребец, а черная туча, так и не пролившись дождем, начала потихоньку уплывать вдаль.
Не успели поплечники Хованского опомниться, как во внезапно повисшей тишине негромко звякнули вериги, послышалось шарканье босых ног по мостовой и божий человек Василий подал опричникам мокрую рубаху:
— Оденьте мертвеца, душено, это я помыл для него.
Для полноты картины. Фрагмент третий
И Слово стало плотью и обитало с нами,
полное благодати и истины.
От Иоанна 1:14
— Ну что, Игорь Васильевич, коньячку?
— Благодарствую, Абрам Израилевич, я — отечественную, хотя качество уже, конечно, не то — просрали страну демократы. М-м-м, органолептически даже ощущается метиловая составляющая. А интересно бы знать, что они там в Кремле попивают?
— Да бросьте вы, Игорь Васильевич, свой пессимизм, жизнь прекрасна. Вон, посмотрите только, как Ширяев выплясывает, рад, наверное, стервец, что доктором стал.
— Да. И партнерша у него хороша, с ногами, грудастенькая, так бы и схватил ее, как это, Абрам Израилевич, по-вашему? За тохэс?
— Да бог с вами, Игорь Васильевич, это ж Сенчукова — сэнээс из его лаборатории! Лучше держаться от нее подальше.
— Что-нибудь венерическое, конечно? А с виду вполне порядочная женщина.
— Вы не так поняли, Игорь Васильевич, я имел в виду не репутацию Сенчуковой, а специализацию ширяевской лаборатории. Ну, будем?
— А как же, а как же! Салатик пробовали? Ничего, конечно, но ни ветчинки не чувствуется, ни язычка, чтобы этих там, в Кремле, дети так кормили! Так чем, говорите, Ширяев с сотрудницей своей занимается? Неужто оральным сексом?
— Да что вы, Игорь Васильевич. Анальным! Ха-ха-ха. А если серьезно, Ширяев создал аппарат, который преобразует человеческую речь в электромагнитные колебания, и теперь его лаборатория изучает влияние этих импульсов на молекулы наследственности — ДНК. Уже выяснили, что некоторые сочетания звуков вызывают мутагенный эффект чудовищной силы. Корежатся и рвутся хромосомы, меняются местами гены. В результате ДНК начинают вырабатывать противоестественные программы, которые организм тиражирует, убивая самого себя или своих потомков. По приблизительной оценке, некоторые слова вызывают мутагенный эффект, подобный тому, что дает радиоактивное облучение мощностью в тридцать тысяч рентген, а ведь смертельной считается доза в восемьсот. Ну-с, давайте-ка, Корней Евгеньевич, попробуем бренди, вон сколько медалей нарисовано, говорят, количество переходит в качество.
— М-м-м, чертовски интересно получается, Абрам Израилевич. Вас послушать, так выходит, что библейские сказки об иерихонских трубах, коими стены рушили, вовсе и не сказки? И Орфей с его «объективной» музыкой совсем не вымысел? Я уж не говорю о магах и колдунах, испокон веков изводивших народ проклятиями и заклинаниями. Да, за это надо выпить.
— Вы совершенно правы, Игорь Васильевич. Любое произнесенное слово — это не что иное, как волновая генетическая программа, которая может полностью изменить человеческую жизнь. А кроме того, информация эта может быть передана по наследству. Да что далеко за примерами ходить, оглянитесь вокруг. Стремительно растет число алкоголиков, безумцев, самоубийц, десятилетние дети становятся наркоманами, рушатся семьи, распадается некогда могучая держава. А почему?
— Потому что надо выпить, Абрам Израилевич. М-м-м, хорошо пошло, умеет жить проклятая буржуазия!
— Так вот, Игорь Васильевич, на чем, бишь, мы остановились? Ага! В великих испытаниях смутного времени наши, то есть ваши предки убедились на горьком опыте, что в государстве Российском может быть мир и порядок только при самодержавной власти помазанника Божьего. С ослаблением этой власти неизбежно начинаются междоусобицы и братоубийственные войны. Чтобы впредь такого не повторилось, была подписана грамота московского Земско-Поместного Собрания от двадцать первого февраля тысяча шестьсот тринадцатого года. Выражая соборную волю русского народа, составители грамоты дали обет за себя и своих потомков считать царя Михаила Федоровича Романова родоначальником правителей на Руси, и верноподданные поклялись служить этим избранникам Божьим из рода в род.
— Ну и память у вас, Абрам Израилевич! А помните, Утесов пел: «С Одесского лимана линяли два уркана, тра-та-та-та»? М-м-м, подождите, надо запить водичкой. Пардон, что помешал течению мысли, я весь внимание.
— Момент, Игорь Васильевич, сейчас я закончу и пойдем освежимся. Как? А как в Древнем Риме: два пальца в рот и блевать, блевать, родной вы мой, пока не полегчает. Нет, подождите, вначале истина. Так вот, во избежание новой смуты составители грамоты указали в ней: «И кто же пойдет против сего соборного постановления, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, не буди на нем благословения отныне и до века». Так что, Игорь Васильевич, результат, как говорится, налицо. Ах, азохен вэй, и почему я еще не уехал?
— Да бросьте вы, Абрам Израилевич, терзаться. Посмотрите лучше, какая жопа у этой Сенчуковой! Жаль, что пощупать нельзя, — проклянет!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Мое почтение, уважаемый Аналитик. Как там у вас на взморье погодка? У нас тут собачья».
«Здравствуйте, Дорогой Друг. Не знаю, что вы подразумеваете под словом «собачья», но здесь идет мокрый снег. Зима обещает быть ранней».
«Вот и хорошо. Кончай курить, вставай на лыжи, и ты избавишься от грыжи. Я вас, Аналитик, хочу попросить об одном одолжении».
«Всегда рад помочь, я весь внимание, Дорогой Друг».
«Меня интересует все тот же Виктор Павлович Башуров, в особенности его предки, если можно, до девятого колена. Не было ли у него в роду людей психически ущербных, одержимых, мягко говоря, странными идеями, не наблюдалось ли нервных патологий, передающихся на генно-хромосомном уровне?»
