– Ох, и шустрая у нас Любаша, – радовалась Фира.
– У кого это «у нас»? – хотел спросить Соломон в ответ. Тоже, нашла подружку. А как скажешь? Деваться некуда. И как только он её до семьи допустил? Вот дурак. А Любка хитрющая, сама на Первомайской демонстрации вроде как случайно рядом с Фирой пошла. И чего он Фиру на демонстрацию потащил?
– И ведь везде поспеет, – не унималась Фира. – И работает хорошо? Правда, Соломон? Ты ж её хвалил. Уж ты её отметь. Может, грамоту какую к Новому году. И жалко её, страшненькая, волосики жиденькие, её, небось, и замуж никто не возьмёт. А ты её к нам приглашай. Вон, день рождения у тебя скоро. Она после праздника и посуду помыть поможет.
– Угу, – мычал муж в ответ.
Ну надо, влип! Соломон тоже уже понял и про жиденькие волосы, и про то, что не очень представительной внешности; вон Тонька пришла – любо-дорого смотреть, грудь колесом, коса в три пальца. Разве может Любка с ней сравниться? Да, работящая, и в бухгалтерии кумекает, туда шмыг, сюда шмыг. Но интерес же в жизни пропал. Попытался было Соломон попробовать с Антониной шашни завести, но не тут-то было. Это Фира далеко, а Любка вот она, рядом, тут же профком-местком собрала и давай девку песочить. Какая она такая да растакая, и что это она за цифры понаписала, да это же настоящее вредительство, да с этим разобраться нужно. Короче, ушла Тоня в библиотекари, больше про бухгалтерию и не помышляет, так напугалась. А чувствовал Соломон, улыбалась уже ему Тоня и краснела в его присутствии. У, Любка! У, зараза!
Зоя не сразу разобралась в расстановке сил. Почувствовала только со стороны Любови Ивановны особое напряжение.
– Что-то ты, девка, больно спрашиваешь часто, может, какая несообразительная? А к Соломону Ефимычу зачем в кабинет стучала?
– Так бумаги подписать же, – Зоя, ни жива ни мертва, никак не могла понять, что она сделала не так. А ну как выгонят! Петровна ей подмаргивает, а что моргает?
– Бумаги я подписываю, – Люба нервно поправляла подол юбки.
– Так Вы ж командировками занимаетесь? – Зоя никак не могла взять в толк, про что говорит Люба.
– И что? – чувствовалось, что у той лопалось всякое терпение.
– Так по материалке же документы!
Петровна уже подошла к Зое и давай её в бок толкать, девушка поняла, что нужно помалкивать. Да ей-то что? Больше ей делать нечего? Сам же Соломон в коридоре увидел Зою, сказал, что документы нужно срочно к нему занести. Так прямо и спросил: «Всё готово? Чего тянете? Быстро ко мне в кабинет». Вот прямо бери и тут же неси. Она и понесла, да ему в этот момент директор завода позвонил, срочно зайти приказал. Она к кабинету с папкой подходит, а он ключ в дверях поворачивает. И Люба тут как тут, нарисовалась! Зачем пошла да зачем пошла?
Но Зоя поняла, что как-то с этим вопросом здесь непросто, опять же Петровна предупреждала, а она забыла. Вот ведь клуша!
– Марья Петровна, а зачем он ей, он же старый. И хромой, и потом, у него же семья, – Зоя решилась задать все мучившие её вопросы во время обеденного перерыва.
– А у неё нет семьи, вот Любка к ним и приклеилась, – пыталась, как могла, объяснить Петровна. Она и сама Любку не понимала. Не осуждала, нет, чего теперь кого-то осуждать, после войны мужиков мало, на всех не хватает. Вот её муж с фронта живой вернулся, так на всю бухгалтерию одной и повезло. Осуждать других баб, Бога гневить!
– Так у неё же никаких прав нет, чего она выступает?
– Ой, девка, не наше это дело, приклеилась и приклеилась, где сейчас не хромых да не женатых найдёшь? Значит, её такая постановка дел устраивает, при чужой жизни жить, чужой жене портки стирать.
– Неужели стирает? – ахнула Зоя.
– Да это я так, образно, – махнула рукой Петровна, – а может, и стирает, с неё станется, за продуктами бегает, это я точно знаю. Да не наше это дело, пусть их. А Соломона нашего стороной обходи. Спокойней будет.
Зоя и обходила после этого случая кабинет главного бухгалтера по большому кругу. Соломон повздыхал-повздыхал и понял: опять Любка раньше него всё унюхала. А девочка-то хорошая, и умненькая, прямо на лету всё хватает, и старательная какая.
А Зоя и вправду была старательной, и зря бухгалтерию называют неинтересной и механической работой. Тут же ещё сойтись должно. Вон у Зинаиды из расчетного. Сколько свои простыни на счетах обсчитывает, столько разных чисел получается. Вот ведь старается вроде, а всё у неё нескладно. У Зои так не бывает, у неё всегда все красивым почерком, ровненько, всё сходится, дебет с кредитом идет, ничего не расползается, все цифры видит и помнит. Если кто-то что-то потерял, и идет клич по комнате:
– Девчонки, сорок семь копеек – цифра кому знакомая?
– Мне! – тут же откликается Зоя.
И учиться ей, как ни странно, было интересно. Сессии сдавала легко, не напрягаясь, и не заметила, как пролетело время, и вот она уже дипломированный специалист.
– В институт пойдёшь? – подталкивала Петровна. – Ты девица умная, вполне второго зама из тебя растить можно.
– Пока нет, нужно маме с Лёшкой помочь, а там видно будет.
– Ну, смотри, я тебя и так двигать буду, ты на голову других выше; потом, на тебя опереться можно – решения принимаешь, за них ответить можешь. Давай, трудись. И Ефимыч тобой доволен.
Это правда, и Ефимыч доволен, и с Любовью Ивановной Зоя подружилась. Та поняла, что Зоя никакой угрозы не представляет, работа и учёба у неё в голове, а после – бегом домой, за братишкой присматривать. Люба порой даже подкармливала молодую подружку:
– На, поешь, на выходных пекла. Худющая ты больно. Смотри, мужики худых не любят.
– Вы, Любовь Ивановна, прямо как мой брат, он тоже меня всё накормить норовит, переживает, что женихов не видать.
6
Что правда, то правда – мужиков видать не было, кругом одни бабы: что в бухгалтерии, что в целом на заводе. Если где какой парень попадется, его тут же в оборот брали. Тут хватка нужна была. У Зои не было ни хватки, ни времени. Хотя понятное дело: и романы читала, и мечтала по ночам. Но сама в свои мечты не верила. И потом, заоблачных целей себе не ставила. Только реальные. К примеру, к Новому году купить себе и маме по ботинкам высоким на шнуровке, а Лёшке пальто. Если цель была достигнута, то вот уже и праздник. А идеал принца, конечно, был, как у всех девчонок, который сама себе придумала, в мыслях нарисовала и его высматривала среди случайных прохожих.
Василий под эти стандарты никак не подходил, поэтому и внимания своего Зоя на нём не заострила. Единственное, чем подходил, так это ростом. Но Зоя-то ждала белокурого красавца типа известного актёра Сергея Столярова, и чтоб косая сажень в плечах, и улыбка белозубая. Василий же был сутуловатый, с узким, немного удлинённым лицом, тёмными волосами и очень чёрными пронзительными глазами.
– Цыган, – сразу определила парня Петровна.
