— Конечно, не только, — сказал Холден. — Это просто одна из причин. А все остальное было обычным делом. Когда большинство людей недовольно положением дел, рано или поздно находятся умники, которые говорят что-то типа: «Эй, а на хрена нам вообще сдалась эта Империя, если мы видим ее только в сводках новостей с внутренних планет? Зачем нам быть подданными, размножаться в пробирках и платить имперские налоги, если мы вполне можем быть свободными гражданами, размножаться старым добрым природным способом и плюнуть имперскому сборщику податей в его наглый левый глаз?» Сначала это были обычные разговоры по пьянке, слово за слово, кулаком по столу. Потом идея овладела массами, и случилось первое восстание, которое было безжалостно подавлено присланным с Кленнона карательным отрядом. Что, естественно, популярности правящему монарху не прибавило.
— А в мои времена говорили, что массовые расстрелы спасут мир, — сказал я.
— Видимо, расстрелы оказались недостаточно массовыми, — сказал Холден. — Точная пропорция — расстрелянных к спасаемым — до сих пор не определена, и я опасаюсь, что вывести ее опытным путем не получится. Думаю, что для каждой планеты она индивидуальна. В случае с Веннту император эту пропорцию точно не угадал, и спустя каких-то десять лет случилось второе восстание. Только на этот раз оно было подготовлено куда лучше, и силы сопротивления возглавил адмирал, под чьим командованием находилась местная группировка войск. А поскольку адмирал был хорошим офицером, вся группировка перешла на сторону мятежников.
— Интересно, какие у него были причины для предательства.
— О, для предательства всегда есть причины, — сказал Холден. — Одни говорят, что в деле замешана женщина из сопротивления, которую он безумно любил, другие — что он хотел построить собственную империю, возглавив ее в качестве монарха. Поскольку сам он до независимости Веннту не дожил, сейчас трудно сказать, какими именно соображениями он руководствовался. Зато до своей гибели он два года колошматил имперские корабли, не давая им возможности высадить десант и закрепиться на планете.
— Ему хоть памятник поставили?
— И не один, — сказал Холден. — После его гибели война не закончилась, его офицеры слишком хорошо знали свое дело и слишком хорошо понимали, что прощения императора они уже никогда не получат. Война продолжалась еще полтора года, а потом император подсчитал убытки и посчитал, что продолжение военных действий короне просто не по карману. Тогда война сменилась экономической блокадой, которая длилась больше тридцати лет. А поскольку это ни к чему не привело, а блокада тоже стоила денег, пусть и меньших, чем война, потом сняли и ее.
— И сразу же признали независимость?
— Нет, еще лет через сорок. Монархическое мышление очень инерционно. А знаешь, что самое смешное?
— Я вообще не заметил, чтобы ты что-то смешное мне сейчас рассказывал.
— Самое смешное то, что сейчас на Веннту выросло новое поколение недовольных, которые, как ты помнишь, есть при любом политическом строе и которые знают о войне за независимость только из учебников истории. Они несколько романтизируют те времена, когда планета находилась под властью императорского дома, и в обществе начали ходить разговоры о возвращении под сень десницы Таррена Второго. Сейчас это все держится на уровне разговоров в среде радикально настроенной молодежи, но кто знает, во что это могло бы вылиться с годами?
— Ты прав, — согласился я. — Это действительно смешно.
— История развивается по спирали, а люди — идиоты, все время наступающие на одни и те же грабли, бессмысленные и беспощадные, — сказал Холден. — Я уверен, что если бы в прошлом веке в Альянсе случился бы государственный переворот и власть попала бы в руки какого-нибудь генерала, провозгласившего себя новым тираном, сейчас уже в обществе полным ходом шли бы разговоры о необходимости возврата к старому строю и реванше демократии.
— Холден, у тебя есть какие-нибудь собственные политические воззрения?
— О да, — сказал Холден. — Я анархист.
— И при этом работаешь в СБА?
— Не стоит путать работу и личные убеждения, — сказал Холден. — Работа — это то, за что платят. Анархия — это то, во что веришь.
— А еще анархия — мать порядка, — сказал я. — С каждым разом ты открываешь мне все новые грани своей личности.
— Я вообще сложен, противоречив и полон сюрпризов, — ухмыльнулся Холден. — Впрочем, как и ты, и как та девушка, которую сейчас возвращают к жизни наши веннтунианские друзья.
— Последнее время я не очень люблю сюрпризы.
Холден буркнул что-то неразборчивое, но саркастичное, что-то про жизнь, которую надо любить во всех ее проявлениях, и тут, словно решив поиздеваться над ним, Холдену на голову свалилась еловая шишка.
ГЛАВА 6
Утром Холден таки отправился в город. Вечером глайдер вернулся в клинику без него, и было непонятно, то ли он нашел себя какие-то более интересные занятия, чем сидеть здесь, то ли вляпался в неприятности.
Доктор Уоллес связался со мной уже за полдень и сообщил, что все идет по плану и им удалось вывести тело Киры из криостазиса и поднять температуру до тридцати шести градусов. По расчетам криореаниматоров, она должна была прийти в сознание в течение сорока восьми часов, и тогда восстановительные процедуры перейдут во вторую стадию.
Следующий день новостей не принес и ничего в ситуации не изменил. Кира не пришла в сознание, Холден из города не вернулся, и мной понемногу начало овладевать беспокойство.
Тот факт, что время играет против нас и агенты Корбена, вполне возможно, уже идут по нашему следу, тоже не мог служить поводом для оптимизма.
Холден был ниточкой, связывающей меня с Визерсом, у него были деньги, необходимые нам для того, чтобы расплатиться с врачами и убраться с планеты, и еще он был человеком на планете, принадлежащей чужим. Если с ним что-то случится, это здорово затруднит нам жизнь.
Я слонялся по комнате, гулял по лесу, читал сводки новостей, опасаясь увидеть в них сюжет о Холдене, и пытался просчитать варианты своего дальнейшего поведения на тот случай, если Холден объявится, и на тот, если придется рассчитывать только на себя и Азима.
На пятый день Кира пришла в себя. Доктор Уоллес диагностировал криоамнезию и частичную потерю кратковременной памяти, но базовые функции не пострадали. Мозг был в норме, и капитану Штирнер не придется заново учиться разговаривать и пользоваться столовыми приборами.
— Пройдет еще пара дней, и вы сможете ее увидеть, — сказал доктор, испытующе глядя мне в глаза.
Очевидно, пытался понять, хочу ли я ее увидеть и какие эмоции испытываю по этому поводу.
Даже не знаю, что он сумел прочитать на моем лице.
На шестой день в ленте новостей прошла информация о террористическом акте в посольстве Альянса на планете. Погибло шесть человек, часть здания была разрушена. Ответственность взяла на себя молодежная радикальная организация «Имперские волки», ратовавшая за возврат Веннту под сень императорской власти.
