— Это угроза?
— Это предположение, основанное на моем знании жизни, — сказал он.
— Но если я сейчас физически нахожусь на «Одиссее», а ты и вовсе мертв, то как мы…
— Неверный вопрос, — сказал Холден. — Главное, не как мы с тобой беседуем. Главное — где.
— И где же?
— В твоей голове, — сказал Холден.
— То есть ты мне снишься?
— Типа того, — ухмыльнулся он. — Я же мертв, где я еще могу с тобой побеседовать?
— Визерс говорил, что во время криостазиса сны не снятся.
— Ну, это ж не первая аномалия, к которой ты причастен, — сказал Холден.
— Но почему ты? Почему из великого множества хранящихся в моем мозгу образов подсознание выбрало именно тебя?
— Из-за комплекса вины, я полагаю, — сказал он. — Ты завалил дело.
— Мы были бессильны, — сказал я. — Визерс включил свое устройство еще до того, как ты нам о нем рассказал.
— Похоже, что твое подсознание это оправдание не устраивает.
— Возможно, — согласился я. — А почему именно Белиз?
— Земля, — сказал Холден. — Твоя родная планета и последнее место на ней, где было тихо и спокойно.
— Раз уж мы оба здесь, ответь на один вопрос…
— Кто я?
— Да.
Он покачал головой.
— Не могу. Я — всего лишь плод твоего подсознания, и я знаю только то, что известно тебе. А ты понятия не имеешь, кто я такой.
— Сколько времени прошло с начала полета?
— Не знаю.
— Гастингс еще жив?
— Не знаю.
— Похоже, толку от тебя немного.
— Ну извини. И потом, для покойников должны быть скидки.
— Ты и при жизни обожал недоговаривать.
— Помимо этого у меня были и другие достоинства, — вот уж воистину, сон разума рождает чудовищ.
— Могу ли я подрихтовать воображаемую нижнюю челюсть — порождение моего подсознания?
— Ты можешь попробовать, — сказал он. — А можешь продолжать пить воображаемое пиво и любоваться закатом. Благо, пиво тут всегда холодное, а закат будет длиться столько, сколько ты захочешь.
— Я все же предпочел бы другую компанию.
— Над этим я не властен, — сказал Холден. — Но не сомневаюсь, что я — не самое худшее, что тебе могло привидеться. Тебе могли бы сниться скаари и их чертовы танки, например. Едва ли это было бы очень приятно.
— В этом что-то есть, — согласился я.
— Наслаждайся отдыхом, — посоветовал Холден. — Как бы ни повернулась ситуация на «Одиссее», эта передышка вполне может стать последней для всего вашего экипажа.
Часть первая
ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР
ГЛАВА 1
Боль.
Визерс не предупреждал, что это будет так больно.
Каждую клеточку моего тела будто бы поджаривали на адском огне. Мне казалось, что моя кровь кипит, глаза вот-вот взорвутся, а мозг уже готов хлынуть из ушей горячей серой массой. Я орал бы во весь голос, но легким не хватало воздуха.
Это было невыносимо. Я попытался потерять сознание и вернуться в Белиз, к Холдену и холодному пиву, но у меня ничего не вышло. Наверное, это было правильно. Из ада не может быть такого легкого выхода.
Чтобы не сойти с ума от боли, я принялся считать, но сбился уже на второй сотне. Тогда я начал напевать все известные мне песенки, и… Не могу сказать, что это сильно помогало, но через какое-то время ад отступил.
Боль все еще присутствовала, но стала терпимой. Перед глазами плыла кровавая пелена, кислород ворвался в легкие живительной струей прохлады, и тогда… тогда я сказал, а точнее, прохрипел все, что у меня накопилось, и сделал это на всех известных мне языках.
Или мне только показалось, что я это сделал.
Тем не менее я довел свою тираду до логического завершения и только после этого потерял сознание.
Во тьме ко мне пришли голоса.
— Это он?
— Да, несомненно. Генетическая карта полностью совпадает.
— Мозг не пострадал?
— Не должен был. Здесь установлено самое совершенное на тот момент оборудование.
— Наше оборудование не тестировалось на людях.
— Они внесли изменения в конструкцию с поправкой на то, что криостазис будет использоваться для людей, и я полагаю, что все будет нормально.
— Полагаете?
— Я — всего лишь корабельный врач, а не криохирург. Я предлагал подождать…
— И еще вы говорили, что оборудование автономно и процедура вообще не требует вашего вмешательства.
— Да, я говорил…
— Тем не менее двое уже мертвы, а один полностью потерял память.
— Вероятность подобного исхода никогда нельзя исключить.
— И тем не менее вы настаиваете, что с этим все будет в порядке?
— Точно я смогу сказать только после того, как он придет в себя.
— Как скоро это случится?
— Судя по показаниям приборов, это уже случилось.
— Да? Но он все еще выглядит как овощ. Эй! Ты меня слышишь?
Вряд ли поблизости находился кто-то еще, к кому мог быть обращен этот вопрос, и я принял его на свой счет.
Первым делом я попытался открыть глаза, и, несмотря на успех этого предприятия, ясности оно не добавило. Перед глазами стояла красная завеса, которую кое-где прореживали белые пятна.
— Моргните, если вы меня слышите, — сказал второй голос.
В отличие от первого, властного и несколько грубоватого, он мог принадлежать человеку, который пытался быть вежливым со всеми окружающими. Как правило, окружающие не слишком жалуют таких людей.
Я моргнул. Движения век вызвали новый приступ головной боли.
— Вы ничего не видите? Моргните один раз, если да.
Скотина, знал бы ты, чего мне это стоит… Я снова моргнул.
— Ты Алекс Стоун?
— Конечно, он Алекс Стоун. — Во втором голосе прорезались нотки раздражения. — Генетическая карта…
— Плевать я хотел на генетическую карту. Мне нужно знать, насколько он осознает происходящее.
— П… п… — прохрипел я.
— Пить? — уточнил второй голос. — Вам сейчас нельзя пить. Криожидкость еще полностью не выведена из организма и…
— Пп… пошли вы оба, — со второй попытки у меня таки получилось. Надо ли говорить, что это вызвало новый приступ мигрени? — Оставьте меня в покое.
