Рабочий день продолжается как обычно. Когда он заканчивается, почетный профессор Лоран Пал сидит у себя в кабинете и ждет такси. Доходы клиники достаточно высоки, так что и он сам, и его заместители при желании могли бы держать личного шофера, но Пал придерживается строгих принципов. Не каждый пациент стационара имеет на счету пятизначную сумму, и не каждый амбулаторный больной запечатлен для вечности на страницах журнала «Хелло!». Одна пронырливая журналистка из «Вог», интуитивно угадав, что Пал дерет со знаменитостей сумасшедшие деньги, чтобы почти бесплатно лечить не столь обеспеченных пациентов с редким диагнозом, сравнила клинику со старомодной классической школой. В адрес профессора и его коллег иногда раздаются обвинения — они-де забирают себе самые интересные случаи. Однако никто не посмеет отрицать того факта, что здесь лечат, и притом весьма успешно, даже самых трудных больных.
В ожидании такси Пал начинает перебирать почту. На самом верху стопки корреспонденции лежит массивная бандероль. Профессор безуспешно пытается оторвать клапан пухлого коричневого конверта. Для человека его возраста даже такой, казалось бы, пустяк — дело нелегкое.
Уф-ф. Кажется, удалось. В бандероли подарочный экземпляр очередного издания книги «Идеалист». На сей раз обложка гордо сообщает миру о том, что автор сего фолианта, Мириам Миллер, удостоена литературной премии имени Элизабет Лонгфорд. Боже мой, будет ли этому когда-нибудь конец?
Пал испытывает к этой книге смешанные чувства. К тому же он скучает по Энтони Вердену и по-человечески жалеет его. Как и любому врачу, ему интересно знать, что стало с его пациентом за годы, прошедшие после их психологической авантюры. К чему он оказался не готов, так это к коварству Мириам. Подумать только, эта дамочка обвинила Пала в непрофессионализме, взвалила на него ответственность за все, что случилось впоследствии с Энтони Верденом!
Конечно же, ему есть о чем сожалеть. Да и какой врач застрахован от неудач? Мириам — отнюдь не первый биограф, который судит о прошлом мерками настоящего. Начинающий врач Лоран Пал на страницах «Идеалиста» — персонаж в духе ранних произведений Гарольда Пинтера.
И вот теперь он должен объяснять людям, что чертова книга несправедлива к нему! А ведь придется, никуда не денешься.
— Конечно же, нет! — воскликнул он в то самое утро, обращаясь к человеку в белом костюме, тому самому зловещему типу, который так и не назвал своего имени. — Какое отношение электрошоковая терапия имеет к расстройствам пищеварения и отказу принимать пищу? — Мозг профессора, наконец-то синхронизировавший свою работу с органами речи, взял ситуацию под контроль. — Послушайте, что вы оба скажете на то, чтобы прийти к нам в клинику, познакомиться с персоналом, посмотреть, чем мы здесь занимаемся? Ну как? Нет? Конечно же, нет. — Сдержанный смешок сквозь стиснутые зубы. — Я не могу быть ее лечащим врачом-терапевтом. Я для этого слишком стар!
Нет-нет, сын мой, упаси вас Бог от того, чтобы вверять горячо любимое вами существо в мои руки, запятнанные шестьюдесятью годами практического опыта…
Зачем ему это? Пал швыряет проклятую книженцию в сторону. Он и так знает ее почти наизусть.
Величайшее очарование «Идеалиста» — или же, в зависимости от вашей точки зрения, главнейший недостаток — состоит в том, что Мирам не знает точно, жив Энтони Верден или нет. Его судьбу удалось проследить лишь до Мозамбика. Пал сам не знает, чего ему хочется больше: чтобы книга и весь сопутствующий ей ажиотаж выманили старика из его тайного убежища или чтобы тот остался фигурой загадочной. Второе предпочтительнее. Тайны подогревают читательский спрос. Благодаря им «Идеалист» превратился в некую разновидность научно-политического «Дональда Кроухерста»: человек падает за борт, но его творения остаются, возбуждая всеобщее любопытство.
Или, быть может, это своего рода одиссея, которая внезапно обрывается, и герой так и не возвращается домой?
Лоран Пал задумывается: если Энтони Верден жив и случись им снова встретиться, что скажет бывший пациент? Обвинит ли его в том, что профессор покорежил ему жизнь? Крайне сомнительно. В конце концов, Энтони был там. Он знал, что случилось и почему.
А что же я скажу ему? — думает Пал. Извинюсь перед ним?
Разумеется, профессору есть, о чем сожалеть. Безусловно, ему есть, о чем сожалеть. Он давно уже стар.
Что же я скажу? Подобно мальчишке с засохшей ссадиной на коленке, профессор Пал не может удержаться и понемногу отколупывает и отдирает свою болячку. Он берет в руки книгу и с отрепетированной легкостью и тяжелым сердцем берется за пятую главу. Там Мириам пишет следующее:
К концу Второй мировой войны военно-медицинский персонал проходил обучение азам электрошоковой терапии — первоначально считавшейся паллиативом в деле лечения шизофрении — в качестве составной части общей медицинской подготовки.
Соответствующим образом осенью 1939 года философское общество отправило письма итальянским ученым Черлетти и Бини с приглашением представить на свое усмотрение работу на тему «Умственная отсталость и искусство» для участия в открытой программе. Тяготы войны помешали итальянцам принять это приглашение.
Тем не менее несколько позднее общество приняло под свое крыло некоторых малоизвестных пропагандистов электрошоковой терапии.
Вот же засранка. Безмозглая старая блядища. Он всегда терпеть не мог эту выскочку. Его едва ли не наизнанку выворачивало от ее вонючих сигарет, его тошнило от ее ужасных белых блузок с синей отделкой — ни дать ни взять матросский костюмчик, только недетских размеров.
Малоизвестные. Ну хорошо, пусть имя Лорана Пала в энциклопедических статьях стоит и не на первом месте. Но что из этого следует?
Он закрывает книгу и швыряет ее на стол.
Он думает: она еще всех нас переживет.
С улицы доносится гудок такси. Тяготы войны помешали им. Да как она смеет писать подобную чушь?
Пал спускается по лестнице вниз, в холл. Никаких лифтов или эскалаторов он не признает — в свои восемьдесят с лишним не хочется рисковать. Стоит раз пожалеть себя, как потом ноги откажут совсем. На полпути к такси профессор неожиданно чувствует в районе бедра легкую судорогу. Боже, что это такое?.. Неужели конец? Он представляет себе, как внутри вены вдребезги разлетается тромб, как эти осколки наперегонки несутся к сердцу, к мозгу…
Но это всего лишь мобильник, который он перед утренней встречей поставил на виброзвонок, а потом забыл переключить. Чертыхаясь себе под нос, профессор достает из брючного кармана серебристое чудо техники. Черт, проклятая штуковина едва не отправила его на тот свет.
— Алло? — произносит он в трубку.
Господи, откуда все это на его голову! Статьи в научных журналах, дипломные работы в Интернете, телефонные звонки от «независимых исследователей», встреча с репортером из «Нью сайентист» просто ради того, чтобы «отделить зерна от плевел», — помнится, тот ублюдок так и буравил его взглядом…
