Как мне кажется, многие относятся к понятию «эстрадный певец» несколько свысока. Ну, не мыслители они, люди шоу-бизнеса, не страдальцы за судьбы человечества. Ведь так? Отчасти да, и они сами создают и тиражируют этот образ. К Стингу, правда, это не относится, он совершенно не похож на существующий в общих представлениях образ эстрадного певца, он похож на… Я запнулся, потому что Стинг не поддается попыткам «вставить» его в ту или иную «референтную группу». Онпохож на человека страдающего, переживающего и думающего.
Я нахожу необыкновенно привлекательным то, что и в самом деле страдает за то, что происходит с окружающей средой, реально озабочен тем, что человечество все еще не пробудилось, твердо считает, что надо менять мир, в котором мы живем. Вы, уважаемый читатель, знаете хоть одного человека, которого всерьез заботят эти вопросы? У которого может испортиться настроение, когда он узнает, например, что гибнет еще один водоем или на грани исчезновения еще один вид животных? Думаю, не знаете, а если знаете, то находитесь в чрезвычайно узкой компании.
Из этого интервью запомнились еще и два ответа Стинга на «опрос Пруста». Один касался того, что ему больше всего не нравится в нем самом. Ответ прозвучал мгновенно: «Тщеславие». И второй ответ на вопрос: «Что Вы скажете, оказавшись перед Господом?». Стинг широко улыбнулся и сказал: «Какой сюрприз!»
Так могу сказать и я в отношении того, каким я себе представлял Стинга и каким он оказался: «Вот это сюрприз!»
Николай Цискаридзе
3 апреля 2011 года
В. ПОЗНЕР: Добрый вечер, Николай Максимович.
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Добрый вечер, Владимир Владимирович.
В. ПОЗНЕР: Мы с вами знакомы. Нельзя сказать, что близко, но несколько раз встречались у общих друзей и где-то там обменивались разными словами. У меня есть вопрос сразу. Где-то я вычитал, что у вас нет автомобиля.
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Нет, у меня есть автомобиль, но я не умею водить — меня возит водитель.
В. ПОЗНЕР: А то хотел спросить — вы приехали на метро?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Я пользуюсь муниципальным транспортом регулярно, так как Большой театр находится в центре. И когда начинаются государственные праздники (а Большой театр никогда по праздникам не отдыхает), то я на свою службу никак не могу попасть, если я не поеду в метро.
В. ПОЗНЕР: И ничего?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Замечательно. Я привыкший…
В. ПОЗНЕР: Понятно. Вообще, вас узнают в метро?
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Да, узнают, конечно. Вообще, телевизор творит чудеса. Вам же принадлежит знаменитая фраза, что благодаря телевидению можно раскрутить даже лошадиный зад. К сожалению, это правда. И если честно, я не завидую, например, голливудским артистам. Мне кажется, это тяжелое бремя. Это первые 10 дней радует, что тебя узнали, что у тебя взяли автограф. А потом иногда, когда тебе не хочется, чтобы на тебя смотрели, именно сейчас, на тебя все равно смотрят.
В. ПОЗНЕР: Но это часть профессии, согласитесь.
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Конечно. Я хочу вам сказать, что артисты балета как никто знают, что такое поклон и узнаваемость в том плане, что нас же кланяться учат с детства. И всегда объясняют, что красивый поклон, уход со сцены и выход на сцену — это очень важная вещь.
В. ПОЗНЕР: Итак, вопросы.
Наталья Сергеевна Лучникова: «Грузинская мудрость гласит: «Три вещи в своей жизни должен сделать мужчина — построить дом, вырастить дерево и воспитать сына». К этому стоит стремиться или у каждого свои цели? Что, по вашему мнению, должно являться базисом, без которого невозможно построить, вырастить и воспитать?»
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Мне кажется, что есть еще такое понятие, как судьба, и не каждому человеку, наверное, суждено осуществить то, что ему хочется. Есть многие вещи, которые не мы решаем. Это первое. Второй момент: на мой взгляд, конечно, эти красивые фразы очень важны. Но самое главное — это остаться человеком. Для меня это очень важный момент, особенно в последнее время…
Я в последнее время в театре, сталкиваюсь с тем, что постоянно приходится делать выбор и при этом остаться человеком. Для меня это гораздо важнее. Понимаете, Владимир Владимирович, я вырос в такой семье, в которой никогда никто не мог себе представить, что я буду танцевать, тем более в балете. И вдруг это произошло! Действительно, я анализирую, это была цепь событий, которая выстроилась в это красивое слово «судьба». Потому что все говорило о том, что это не должно было произойти.
В. ПОЗНЕР: Юлиана Миронова: «Вы прекрасно понимаете, что балетная жизнь не может продолжаться вечно. И на смену всегда приходят молодые, более талантливые, возможно. Скажите, пожалуйста, что вы собираетесь делать после?»
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Во-первых, я уже 7 лет работаю педагогом-репетитором в Большом театре. И очень интересно. Так как я попал в театр и на меня сразу обратили внимание великие люди, которые были гораздо старше меня, то мой педагог, Марина Тимофеевна Семенова (мне было 18 лет) мне сказала: «Колька, надо готовиться к пенсии». Тогда казалось глупостью. А сейчас я понимаю: боже, спасибо, и какая она умница. Она меня заставила выучиться, поступить в институт, закончить его. И она мне дала эту профессию.
В. ПОЗНЕР: Была великой балериной.
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Она была великой балериной, и главное, что она была великим педагогом. Другое дело, Владимир Владимирович: преподавательский труд — очень дешев. Затраченные силы и оплата несопоставимы. Я не знаю, что со мной будет, когда я перестану танцевать. А я, в принципе, уже всем сказал, когда я закончу. Для меня самое ужасное, все-таки… У меня амплуа принцев и влюбленных юношей. Есть возраст, когда ты уже смешон в белом трико с романтическим выражением лица. Но есть другие роли, которые надо делать, не классических принцев.
В. ПОЗНЕР: Я видел вас в других ролях — об этом еще скажем.
Андрей Лабазюк: «Как вы относитесь к такому явлению, как публичное участие в политике людей, представляющих мир культуры? Приходилось ли вам когда-нибудь принимать участие в подписании писем? Предлагали ли вам стать членом партии и так далее?»
Н. ЦИСКАРИДЗЕ: Я к этому отношусь… не могу сказать, что плохо, но не положительно. Когда человек — действующий артист или действующий режиссер, он не может принадлежать… Не то что быть партийным. Потому что если ты к чему-то примыкаешь, надо быть последовательным и делать это честно и до конца. Я не понимаю танцующих депутатов, поющих депутатов. Честно, не понимаю. Потому что когда ни покажут зал Государственной Думы, их там нет. И я считаю, так как они действительно влияют на нашу жизнь за наши деньги, это мы их с вами содержим, мы платим налоги, чтобы они жили хорошо, а они ничего в этот момент не делают, простите. Вот это я не очень понимаю. Мне никогда не предлагали стать членом партии, я думаю, что все знают мое мнение этот счет.
