– Ты даже не хочешь послушать, что я об этом думаю? – изумился папа.
– Хочу, но сейчас мне нужно разложить противни, а вы заняли всю кухню.
Приккен рассмеялась – кажется, впервые за два дня.
– Ребята, отодвиньтесь и освободите маме место. Только боюсь, ей не хватит и целого стадиона! Мам, ты сегодня не в духе?
Мама глянула на неё с досадой:
– Вовсе нет. Я только не понимаю, почему вы все толпитесь в кухне как раз тогда, когда я стряпаю.
– Потому что здесь хорошо, – ответила Приккен. – И пахнет вкусно.
Папа закивал:
– И сама ты, дорогая, как булочка с изюмом.
– Маленькая сердитая булочка, – фыркнул Расмус.
– Ну спасибо, – ответила мама и так яростно набросилась на тесто, точно шла на него в атаку.
– Кстати, Приккен, ты последняя была в ванной?
– Может, и я, а что?
– Тогда, будь добра, подотри за собой, – ответила мама и засунула противень в духовку. – Или ждёшь, что это сделаю я?
– Ой, прости, я сейчас…
Расмус слепил из теста змейку и сунул маме под нос:
– Ну тогда уж ругайся на всех, раз начала, – сказал он.
– И буду, – откликнулась мама. – Пойди-ка взгляни на дверь кладовки, она вся захватана чьими-то грязными руками.
– Интересно, чьими? – спросила Приккен.
– Спросите лучше у папы, – сказала мама. – Раз уж у нас в доме полицейский, пусть определит виновника по отпечаткам пальцев. Это, конечно, не самое крупное преступление Вестанвика, но всё-таки хотелось бы внести ясность.
Папа засмеялся:
– Подозреваемые есть?
Мама молча кивнула в сторону Расмуса.
– А вот и нет, меня оправдают. Потому что я всегда открываю дверь ногой!
– Ах вот как, – с горечью произнесла мама, – теперь ясно, почему с неё слетела вся краска!
Папа вмешался, не в силах слушать перебранку:
– Я покрашу её заново.
– Когда? – недоверчиво поинтересовалась мама.
– К нашей серебряной свадьбе точно будет готово! – заверил папа.
– Неужели? Не пройдёт и семи лет, – заметила мама. – К тому же к свадьбе ты уже обещал мне прибить полочку в ванной… это было как раз в тот год, когда началась война. А теперь ещё эта кража!
Папа был потрясён:
– Да что с тобой, Гуллан?
У мамы слёзы навернулись на глаза:
– Простите. Я так беспокоюсь за Растяпу, что вот-вот взорвусь. Мне плевать на серебро фон Ренкенов, я хочу, чтобы полиция нашла Растяпу!
Папа дёрнул себя за волосы:
– Ну да, Гуллан, да…
– Коллекция серебра, может, и бесценна, но ведь Растяпа живое существо. Живое, понимаете? Поэтому я беспокоюсь, – мама как-то странно зашмыгала носом.
Вид у папы стал совсем уж несчастный:
– Да, да, Гуллан, мы делаем всё, что можем…
Зазвонил телефон, Расмус снял трубку. Тетя Рут хотела поговорить с мамой.
– Присмотри за печкой, Приккен, – сказала мама и отряхнула руки от муки.
Она ушла в переднюю: все знали, что это минут на десять, не меньше.
– Послушайте-ка, – начал папа вполголоса, – надо как-то поддержать маму. Вы же знаете, что я не могу видеть, как она грустит.
Это они знали.
– Мне вообще не нравится подобное настроение, – сказал он и покачал головой. – Если теперь ещё и мама… Хватит того, что вы оба ходите как в воду опущенные. – Он похлопал Приккен по плечу. – Думаешь, я ничего не вижу? Я давно заметил, что ты бродишь по дому и грустишь!
Приккен опустила глаза.
– От отца ничего не скроешь! Но ты не грусти, Приккен, вот увидишь, он вернётся!
Приккен залилась краской.
– Ты так думаешь? – тихонько переспросила она.
– А то! – воскликнул папа. – Прибежит, залает и будет вилять хвостом, как всегда!
Приккен вздрогнула:
– Так ты про Растяпу?
– Ну, другой собаки у нас, слава богу, нет, – усмехнулся папа. – Но сейчас надо позаботиться в первую очередь о маме.
Он прислушался. Мама продолжала говорить по телефону:
– Я так беспокоюсь… Если бы только знать, где он… А дети так переживают, смотреть не могу…
– Ну, слышали? – сказал папа. – Прекратите уже киснуть, вы должны радоваться как ни в чём не бывало. Скажите: «Конечно, Растяпа вернётся, мамочка, не переживай». Помогите мне развеселить её!
Приккен и Расмус кивнули. Они готовы на всё, лишь бы вернуть маме хорошее настроение. Как жаль, что нельзя прямо сейчас сказать ей: «Вечером Растяпа вернётся!» Это был бы лучший способ утешить её – но придётся придумать что-то другое…
Мама повесила трубку, но в кухню вернулась не сразу, а когда вернулась, в руках у неё был листок бумаги.
– Рут сказала, что надо дать о Растяпе объявление в газету. И как мы сами не догадались?
Расмус засмеялся – он решил сразу же развеселить маму:
– А какой толк в объявлении? Тяпа ведь не умеет читать!
Папа тоже засмеялся:
– «Тяпа не умеет читать», ха-ха! – Но взглянув на маму, замолчал. – Хм-м… Пожалуй, стоит дать объявление. Покажи-ка, ты уже придумала текст?
Папа взял листок и прочёл: «Убежала маленькая короткошёрстная такса Растяпа. Просим позвонить – Вестанвик, 182».
Папа снова засмеялся:
– «Просим позвонить» – ты что же, думаешь, что Растяпа сам позвонит?
– Не валяй дурака, – вздохнула мама. – Понятно, что позвонить должен тот, кто его нашёл.
– А почему тогда так и не написать?
– Потому что тогда не поместится в две строчки.
Папа продолжал смеяться:
– Наша мама лучшая… Но по-моему, «просим позвонить»… – ха-ха-ха!
– Смеяться легче всего, – отрезала мама и стала отчаянно лепить булочки. Через некоторое время она выпрямилась и грустно посмотрела прямо перед собой.
– Надо же, мне так не хватает этой собачки, – снова вздохнула она.
– Но у тебя же есть мы! – воскликнула Приккен. – Мы тоже умеем гавкать и вилять хвостом!
Мама строго взглянула на неё, но Приккен не унималась:
