– Многие бы предпочли именно такое решение. – Оливер взглянул на него с легкой усмешкой. – Но я не намерен доставить им это удовольствие.
– Если ее повесят, значит, нашему обществу уже ничто не поможет, – еле слышно произнесла Эстер. – Когда мы закрываем глаза на зло, потому что оно нам отвратительно, мы невольно становимся его соучастниками. Мало-помалу мы сами делаемся такими же, как те, кто его творит, ведь творят они его с нашего молчаливого согласия.
Адвокат бросил на нее ласковый взгляд.
– Мы обязаны это доказать, – произнес сквозь зубы Уильям. – Мы не должны оставлять им ни одного шанса.
– Я попытаюсь. – Рэтбоун перевел взгляд с женщины на детектива и обратно. – Но у меня пока очень мало сведений. В идеале мне нужно знать имена других участников этого кружка, поскольку их может оказаться несколько. – Он повернулся к Эстер. – И, разумеется, я не осмелюсь огласить ни одно из этих имен, если у меня не будет убедительных доказательств. Кассиану всего восемь лет. Я могу вызвать его в суд, но разрешат ли ему дать показания, будет зависеть от решения судьи. И одних его слов будет маловато.
– Я думаю, Дамарис тоже кое-что знает, – задумчиво сказала мисс Лэттерли. – Я, правда, не уверена, но, по-моему, она выяснила на том вечере что-то потрясшее ее до глубины души.
– Многие могут это подтвердить, – добавил Монк.
– Если она на это согласится, нужно еще, чтобы ей поверили, – сказал Оливер. – Но и в этом случае есть затруднение. Она вызвана как свидетель обвинения.
– Дамарис? – недоверчиво переспросила Эстер. – Но почему? Я думала, она на нашей стороне.
Адвокат невесело улыбнулся:
– У нее не было выбора. Ее вызвал обвинитель, и она обязана явиться, иначе это будет рассматриваться как неуважение к суду. Кроме нее, вызваны Певерелл Эрскин, Фентон и Сабелла Поул, Максим и Луиза Фэрнивел, доктор Харгрейв, сержант Ивэн и Рэндольф Карлайон.
– То есть все! – Женщина была в ужасе. У нее внезапно исчезла всякая надежда. – Что же остается нам? Вы вправе тоже их вызвать?
– Нет, свидетель вызывается лишь одной стороной. Но я могу задавать им дополнительные вопросы, – пояснил Рэтбоун. – Конечно, мне было бы много легче, окажись они свидетелями защиты. Кстати, обвинение вызвало не всех родственников. Я мог бы привлечь Фелицию Карлайон, но не думаю, что это целесообразно. Хотя, возможно, я вызову ее в последний момент, когда ей придется считаться с показаниями других свидетелей.
– Она ничего не скажет, – покачала головой мисс Лэттерли. – Даже если знает. А по-моему, она знает. Вы можете представить Фелицию в суде, публично подтверждающей, что члены ее семьи повинны в кровосмешении и содомии?
– Добровольно она этого не скажет. – Лицо Оливера по-прежнему было угрюмым, но в глазах у него зажегся холодный огонек. – Однако в том и заключается, дорогая моя, искусство адвоката – вынуждать людей говорить то, о чем они сами предпочли бы молчать.
– Да уж, – проворчал Монк. – Что-что, а это вы умеете.
– Верно, – подтвердил Рэтбоун, и какое-то время двое мужчин с вызовом смотрели друг на друга.
– И Эдит, – подсказала Эстер. – Вы можете вызвать Эдит. Она хочет помочь нам.
– А что она знает? – повернулся к женщине Уильям. – Одного желания помочь мало.
Но мисс Лэттерли не обратила внимания на его слова.
– Еще мисс Бушан, – добавила она. – Уж она-то знает точно.
– Она у них служит. – Оливер закусил губу. – Пожилая женщина с горячим нравом и преданная семейству… Если она начнет свидетельствовать против них, ей этого не простят. Ее просто вышвырнут на улицу, и она останется без куска хлеба и без крыши над головой. А в ее годы новую работу подыскать трудновато. Незавидная судьба.
Эстер снова почувствовала всю безнадежность их положения.
– Тогда что же мы можем сделать? – спросила она в отчаянии.
– Найти других свидетелей, – ответил адвокат. – И соучастников.
Монк призадумался:
– Тут одно из двух: либо они сами наведывались к мальчику, либо приглашали его к себе. Слуги должны знать, кто приходил в гости. Лакей наверняка помнит, кто приглашал к себе домой ребенка… – Его лицо исказилось. – Бедный мальчуган! – Он с сомнением покосился на Рэтбоуна. – Но даже если подтвердится, что этой мерзостью с ним занимались и другие мужчины, – как доказать, что среди них был его отец и что Александра об этом узнала?
– Вы, главное, принесите мне факты, – ответил Оливер. – А уж распоряжаться ими предоставьте мне.
Уильям встал, отодвинув стул:
– Тогда не будем терять времени. Видит бог, его и так в обрез.
– А я пойду и попытаюсь убедить Александру Карлайон, – сказал Рэтбоун с натянутой улыбкой. – Без ее разрешения мы все равно не сможем пустить это в ход.
– Оливер! – Эстер была ошеломлена его последними словами.
Адвокат повернулся к ней и мягко коснулся ее руки:
– Не беспокойтесь, моя дорогая. Вы проделали все блестяще. Вы открыли истину. Позвольте же и мне выполнить свою часть работы.
Какое-то время женщина неотрывно смотрела ему в глаза. Потом наконец она перевела дыхание.
– Конечно, – сказала она. – Извините. Отправляйтесь к Александре. А я пойду и расскажу все Калландре. Думаю, ее это ужаснет не меньше нашего.
Александра Карлайон стояла, чуть запрокинув голову к окошку под потолком. Она обернулась и вздрогнула, увидев Оливера.
Дверь закрылась, лязгнул металл, и они остались вдвоем.
– Вы зря теряете время, мистер Рэтбоун, – хрипло произнесла она. – Я ничего не могу добавить к тому, что уже сказала.
– Я и не прошу вас об этом, миссис Карлайон, – вежливо ответил адвокат. – Я знаю, почему вы убили мужа, и, видит бог, сделал бы на вашем месте то же самое.
Женщина посмотрела на него непонимающе.
– Чтобы уберечь вашего сына от дальнейшей противоестественной связи… – продолжил Оливер.
Александра побледнела еще больше, и глаза ее широко раскрылись. В тусклом свете они показались ему почти черными.
– Вы… знаете… – Она тяжело опустилась на койку. – Вы не можете знать. Пожалуйста…
Рэтбоун присел рядом и повернулся к ней:
– Миссис Карлайон, я понимаю, что вы готовы пойти на виселицу, лишь бы не раскрывать эту унизительную тайну. Но я вынужден сообщить вам нечто ужасное, после чего вы, возможно, измените свое решение.
Узница подняла на него глаза.
– Ваш муж был не единственным, кто использовал таким образом вашего сына, – сказал Оливер.
Дыхание Александры прервалось. Казалось, она не в силах набрать воздуха в легкие. Женщина была на грани обморока.
– Вы должны бороться, – тихо, но настойчиво произнес юрист. – Вполне возможно, что вторым был его дедушка и что есть еще кто-то третий. Вам потребуется все ваше мужество, но вы должны сказать правду. Необходимо уничтожить их, чтобы они больше не смогли причинить вреда ни Кассиану, ни любому другому ребенку.
