– Куда туда? Я что, иностранец? – огрызнулся человек, которому были адресованы эти упреки. – Я такой же англичанин, как вы! Я плачу налоги, и я верю в закон! Не может женщина убить из ревности мужа и остаться безнаказанной! Где угодно, только не в Англии!
– Вы не верите в законы, – с горечью возразил Уильям. – Вы верите в веревку и в короткую расправу, как сами сейчас сказали.
– Не говорил я этого! Ты лживый сукин сын!
– Вы сказали, что суд не нужен и что можно повесить ее, не дожидаясь приговора.
– Когда это я такое говорил?!
Монк взглянул на разошедшегося мужчину с отвращением и повернулся к Эстер. Заседание суда на сегодня было закончено, и они под руку пошли к выходу, пробираясь в бурлящей толпе.
Оба предпочитали хранить молчание. Что ж, они предвидели все заранее. Толпа знала только то, что ей сообщили газеты. Судья был беспристрастен. Обвинитель – искусен. Из показаний свидетелей явствовало, что Александра убила своего мужа. Какие тут могли быть вопросы!
Уильям методично прокладывал путь в толпе и заговорил, лишь когда они выбрались из толчеи Олд-Бейли и направились к Ладгейт-Хилл:
– Господи, надеюсь, он не ошибся…
– Глупости! – сердито отрезала его спутница, сама немало напуганная и к тому же переживающая за Рэтбоуна. – Он делает все, что в его силах. Разве у нас есть выбор? Она виновна. Какой смысл отрицать ее вину? Единственное, что еще можно предпринять, – это раскрыть всем, почему она это сделала.
– Да, – угрюмо согласился сыщик. – Именно так… Проклятье, однако холодно! Июнь – и вдруг такая погода…
Мисс Лэтерли заставила себя улыбнуться:
– Так часто бывает.
Монк покосился на нее и ничего не сказал.
– Еще потеплеет. – Она поежилась и подняла капюшон накидки. – Спасибо, что заняли для меня место. Завтра я приду снова.
Они попрощались. Эстер кликнула кеб и велела ехать к дому Калландры Дэвьет.
– Что случилось? – немедленно спросила Калландра, поднимаясь из кресла. Она с тревогой вгляделась в утомленное и испуганное лицо своей молодой гостьи. – Садись и рассказывай.
Эстер послушно села.
– Случилось только то, чего мы и ожидали, – начала она. – Присяжные кажутся мне людьми, весьма упорными в своих мнениях. Они знают, что Александра виновна – Ловат-Смит доказал это очень убедительно. Все искренне верят, что генерал – прекрасный человек, солдат, герой… Как им доказать, что этот герой занимался содомским грехом с собственным сыном? – Женщина намеренно выбрала самое резкое определение и была раздосадована, что миссис Дэвьет даже не моргнула. – Ее лишь еще больше возненавидят за клевету на этого прекрасного человека… и повесят как можно выше для назидания, – закончила она с мрачным сарказмом.
– Надо найти других, – спокойно ответила Калландра. Взгляд ее серых глаз был тверд и печален. – Или сдаться. Вы готовы сдаться?
– Нет, конечно, нет! Но если рассуждать трезво, то нам следует готовиться к поражению.
Миссис Дэвьет смотрела на нее, выжидая.
Эстер задумалась.
– Генерала наверняка растлил в детстве его отец. – Она пыталась ухватить ускользающую мысль. – Ведь вряд ли Таддеуш ни с того ни с сего пришел к этому сам, не так ли?
– Понятия не имею, но почему бы и нет?
– Значит, что-то можно найти в прошлом – если, конечно, знаешь, что искать, – продолжала мисс Лэттерли, пытаясь сама поверить собственным словам. – Мы должны найти других, найти еще людей, творивших подобную мерзость. Но где? К чему твердить, что старый полковник – один из них, если мы ничего не сможем доказать? Он отопрется, как и всякий на его месте, а генерал – мертв.
Эстер медленно откинулась на спинку кресла.
– И потом – как это поможет Александре? Если мы докажем, что были другие, каким образом связать их с генералом? Я не знаю, с чего начать. Ведь времени почти не остается. – Она жалобно взглянула на Калландру. – Все карты – на руках у Ловат-Смита, а Оливер должен как-то выстроить защиту. Пока он может лишь опровергнуть мнение, что Александра убила из ревности.
– Говоря о других, я не имела в виду растлителей, – спокойно объяснила Калландра. – Я имела в виду их жертв. Нужно снова поднять армейские архивы.
– Нет времени! – в отчаянии воскликнула ее гостья. – На это уйдет несколько месяцев. Да и есть ли там что искать?
– Если он занимался этим и в армии, значит, есть. – Голос хозяйки дома был тверд. – Вы продолжайте ходить в суд. А я попробую найти какого-нибудь барабанщика или кадета, который согласится отомстить за свою обиду публично.
– Вы думаете… – Мисс Лэттерли почувствовала, как к ней возвращается надежда.
– Помолчи и сосредоточься, – велела ей Калландра. – А потом расскажи мне еще раз все, что тебе известно об этом деле.
И Эстер повиновалась.
Когда заседание суда закончилось, Рэтбоуна на пути к выходу перехватил Ловат-Смит. Смуглое лицо обвинителя выражало крайнее любопытство. Оливеру не очень хотелось встречаться сейчас со своим противником, но избежать беседы было невозможно. Иногда даже полезно лишний раз дотронуться до раны, чтобы убедиться, насколько она глубока и болезненна.
– Что, черт возьми, вас заставило взяться за это дело? – пристально глядя на коллегу, спросил Уилберфорс; глаза его выдавали жалость и еще добрую дюжину столь же неприятных эмоций. – Что за игру вы затеяли? В поддавки? Чудес не бывает, вы же знаете. Она его убила!
Почему-то Рэтбоун воспрянул духом. Он взглянул на своего коллегу, которого, кстати, весьма уважал. Знай он его получше, возможно, они даже стали бы друзьями. У них было много общего.
– Я знаю, что она его убила, – сказал адвокат с несколько натянутой улыбкой. – Заинтригованы, Уилберфорс?
Ловат-Смит улыбнулся в ответ.
– Встревожен, Оливер, встревожен. Мне не хотелось бы видеть вас поверженным. Ваш талант – истинное украшение нашей профессии. Было бы… огорчительно… – он тщательно подбирал слова, – …разбить вас вдребезги. Это никому из нас не принесло бы пользы.
– Как мило с вашей стороны, – саркастически промурлыкал Рэтбоун. – Но легкие победы пресыщают. И потом, если всегда побеждать, перестаешь работать над собой, что, в свою очередь, ведет к упадку.
Они прошли мимо двух о чем-то беседующих юристов. Оба подняли головы и с нескрываемым интересом проводили Оливера взглядом.
– Все это, возможно, так, – с улыбкой согласился Ловат-Смит, продолжая изучать собеседника глазами. – Но сколь бы ни была привлекательной ваша философия, к делу Карлайонов она неприменима. Вы собираетесь уменьшить степень ее ответственности за содеянное? Об этом надо было думать раньше. С самого начала следовало настаивать на ее невменяемости.
– А вы сами в это верите? – Рэтбоун удивленно приподнял брови.
