В городе, кроме штаба 60-го полка войск НКВД, охранявшего железную дорогу, находилась его рота, двести человек, живших в вагонах рядом с водонапорной башней. Мост к подрыву готовили именно они, а на линии границы уже стояли часовые в зелёных фуражках.
– С этого и надо начинать. Хочешь сказать, что ты на короткой ноге с командиром полка, которому противна любая мистика?
– Что бы ты сделал, услышав такое предсказание?
– А кто-то меня краснобаем обозвал и дальше про «Известия» пытать пробовал.
Михаил поморщился. В пророчества и прочий религиозный бред он не верил, однако в точно названный Максимом день экспедиция вскрыла гробницу Тамерлана. И в этот же день жене майора НКВД нагадали, что её муж наконец вернётся из долгой командировки, но сразу будет убит на войне.
Майор вернулся, внимательно выслушал всё, и теперь ясновидящая сидит в брестской тюрьме за антисоветскую агитацию.
Впрочем, что там тихо позвякивает в вещмешке капитана?
– Максим, клад, что ли, нашёл? Тогда делись.
– Может, тебе клюв вареньем сразу намазать? Ладно, черпай, но смотри не урони, – усмехнулся комбат, снимая петлю с горловины вещмешка.
Елизаров вытянул кусок алюминиевой ложки с проделанной дыркой, вырезанной фамилией и номером. Разведчик вопросительно посмотрел на комбата, а тот достал из нагрудного кармана маленький чёрный пенальчик, куда вкладывалась записка о себе – на случай гибели. Пальцы пограничника разжались, бирка, звякнув, упала на дно мешка. Елизаров вспомнил металлические жетоны, висевшие на шее немецких и финских солдат.
Когда-то Панов лежал в госпитале рядом с командиром разведбата. Ранили его во время штурма Грозного. Он спокойно и с удовлетворением рассказал, что, когда формировались, успели наклепать бойцам смертных медальонов.
Ненашев с грустью подумал, что даже в царской императорской армии простой солдат шёл в бой, имея на себе круглый или шестиугольный металлический опознавательный значок
[98]
.
Последний заказ Ненашева в Бресте выполнили очень быстро. Денег не взяли, приняв в оплату слегка укоротившиеся ложки и узнав судьбу советских купюр у будущих оккупантов. Назревал неплохой гешефт.
Максим ещё раз попытался объяснить, что ждёт мастера и его общину, но тот отмахнулся: не может такого быть, жили при Пилсудском, Сталине, значит, проживём и при Гитлере. Они больше всего опасаются местных, вдруг устроят погром
[99]
. Может, евреям-коммунистам и будет плохо, но должен же кто-то работать в городе?
«А кто присылал тебе машину, лодку и самолёт?» Панов зло закончил анекдот о человеке, молившем Бога о спасении, но всё равно представшим перед Всевышним, утонув во время наводнения. Может, хоть так до мозга дойдёт? Или вновь в 1944 году появится на пустых улицах Бреста хромой человек с медалью «За отвагу» и «За оборону Сталинграда». Озираясь по сторонам, он узнает дома, камни, котов, собак… но не людей, что легли в землю у Бронной горы.
– Неужели завтра?
– В ночь на воскресенье.
– Уверен?
– Жарко сегодня очень, как бы под солнечный удар не попасть. – Капитан облокотился на перила.
– Ладно, пошли. Сам же хотел, – толкнул Михаил комбата.
Причиной встречи являлся шкурный интерес Ненашева. Максим просил подобрать ему пистолет калибром миллиметров девять. Ещё лучше – пару. Всё равно лежат без дела на складе рядом с вокзалом. А капитан покорнейше просит всё выдать ему во временное пользование на весь угрожаемый период. Потом вернёт.
Про ТТ капитан однажды отозвался так: машинка хорошая, но ему надо не делать во враге сквозные дырки, а сбивать с ног первым выстрелом.
«Во „временное пользование”, – ухмыльнулся Елизаров. – И патроны тоже? Ну и жук».
Однако про склад капитан разузнал верно. Небольшой арсенал находился прямо в комнате первого этажа милицейского общежития рядом с железной дорогой на Граевской стороне. Трофеев из колющих, режущих и стреляющих предметов в НКВД навалом. Сказать, что население прятало оружие, значит, ничего не сказать. Находили пулемёты и миномёты, а в лесах поначалу стояли тщательно спрятанные пушки. А сколько ещё изымалось погранохраной!
Что-то из трофеев не пропадало, а сразу шло в дело. Из образовавшегося запаса снаряжали закордонных агентов, не давать же разведчику в руки ТТ или советский наган. Также делали подарки руководству, когда появлялся особо ценный экземпляр. Остальное оптом сдавалось в Наркомат обороны, для чего военкомат установил специальный ежемесячный день, заказывая для мероприятия небольшой, скромный на вид грузовик-трёхтонку.
Елизаров посмотрел, как загорелись глаза капитана при виде оружия. Но интересовался Максим лишь типовыми немецкими экземплярами. Всей той сборной солянки, что стоит на вооружении вермахта, не осилить. И как их интенданты умудрялись справляться с таким кошмаром?
Он умело пощёлкал затвором знакомого карабина 98k, покрутил в руках пистолеты-пулемёты MP-38 и MP-40. Увидев в единственном экземпляре пулемет MG-34, Ненашев сразу начал выяснять, как его разбирать и менять ствол.
Панову такая штука ни разу не попадалась в руки. Ох и перемудрили немцы, число мелких деталей зашкаливало, но он всё же справился.
«Ну как ребёнок», – улыбнулся Михаил. Он подождал, пока Ненашев закончит возиться с этой немецкой машинкой. А Максим играл с ней до тех пор, пока из боевой личинки в его карман не упал ударник.
В русском языке есть прелестное слово из трёх букв. По смыслу означает «нет», но произносится чуть-чуть иначе. Так что «нет» вам, поручик, а не пулемёт.
Затем пограничник отвёл его к пистолетам. Тут альтернативы нет, у каждой страны найдётся собственная гордость.
– Эта пара, пожалуй, мне подойдёт. – Комбат держал в руках два пистолета VIS-35, ещё довоенного выпуска из легированной стали.
Елизаров присвистнул. Губа не дура. Такое оружие под немецкий патрон в девять миллиметров очень хорошо шло в подарок.
– Хорошо, забираем. Оформляйте по моей линии. – Разведчик кивнул кладовщику.
Минут через пятнадцать командиры шли обратно по знакомому пешеходному переходу. Ненашев убедился: склад на месте и не охраняется. Дверь закрыта на внутренний замок и не опечатана. Тем лучше, меньше станет неизбежных жертв, но подстраховаться стоит
[100]
. Капитан задержал разведчика:
