Министр молчал.
– Разумеется, я понимаю, что такие вопросы не решаются мгновенно и на месте. У вас есть время подумать и побеседовать с нужными людьми, поделиться с ними своими сомнениями. В случае положительного решения вы знаете, где меня найти. Пока я провожу предварительный осмотр на месте и разрабатываю конкретные детали операции, но к концу недели мне уже желательно иметь контакт с повстанцами, причем на достаточно высоком уровне.
– Вы же понимаете, что это не так просто, – решился наконец министр. – Какие у меня гарантии, что вы просто не отследите мои контакты за неделю, чтобы потом… – Он осекся, внезапно ощутив, что его никто не слушает.
Кряхтя, министр спустил ноги на пол, сел на кровати, настороженно прислушиваясь, пристально вглядываясь в темноту. Темнота молчала. Он поднялся, сделал три шага в том направлении, откуда только что слышался голос Сименса. Там никого не было; спальня оказалась пуста. Абдунасер сдвинул декоративную панель в изголовье кровати, покрытую арабскими узорами, и с возмущением уставился единственным глазом на пульт охранной системы, приветливо помаргивающий огоньками светодиодов. Система была включена и исправно работала.
Шариф нажал кнопку внутренней связи.
– Слушаю, господин министр, – мгновенно отозвался начальник охраны.
– Все спокойно на территории? – ядовито осведомился Шариф.
– Да, господин министр.
– Немедленно всех людей на территорию! Задержать любого постороннего, которого обнаружите. Ни в коем случае не открывать огонь на поражение. Не калечить. Задержанного доставить ко мне. Но будьте крайне осторожны, он может оказаться крепким орешком.
– Слушаюсь, господин министр, – невозмутимо отозвался начальник охраны.
Шариф отключился и вернулся в кровать, чувствуя себя бесконечно несчастным, обманутым и всеми покинутым. Разумеется, проклятый американский шайтан просчитал и то, что после его ухода собеседник немедленно поднимет на ноги всю свою охрану – просто из принципа. Именно поэтому он исчез так внезапно, выиграв необходимые полминуты для того, чтобы беспрепятственно покинуть особняк. Абдунасер Шариф был почти уверен, что охрана никого не обнаружит и спишет внезапный ночной вызов на прогрессирующую паранойю хозяина. Но ничего, в любом случае пусть этот Сименс покинет особняк бегом, а не прогулочным шагом. Пусть сдаст еще один дополнительный экзамен на профпригодность.
Укрывшись атласным одеялом, господин министр попытался расслабиться, но заснуть сумел только под утро, дождавшись доклада начальника службы безопасности, что на территории все спокойно и посторонних нет.
Ночные похождения вымотали Джебедайю и Фатиму до предела, поэтому проснулись они только в третьем часу дня. Ожидавшие их пробуждения служанки тут же подали им кофе в чашечках-наперстках и деликатно удалились.
– Ты не боишься, что они расскажут твоему отцу про меня? – поинтересовался Сименс, смакуя ароматный напиток.
– Нет. Они преданы мне, как собаки.
– А другие слуги? Привратник на дверях, который впустил нас ночью?
– Послушай, ты только не ревнуй, но отец прекрасно знает, что я вожу сюда мужчин. – Она мило улыбнулась. – Также он знает, что если запретит мне это, то я буду встречаться с ними в городе, а это менее безопасно как для меня, так и для него – больше риска огласки. А если он решит держать меня под замком, я либо сбегу, либо перегрызу себе вены.
– А ты своего не упускаешь.
– Разумеется. Женщине здесь только так и следует держаться, чтобы можно было жить нормально. – Она поставила пустую чашечку на прикроватный столик и перевернулась на живот. – Главное – сразу правильно себя поставить. Приказать нести завтрак?
– Давай лучше позавтракаем в городе. Ненавижу есть в постели, а спускаться в столовую хочется еще меньше. Возможно, это мои пуританские предрассудки, но очень неприятно было бы столкнуться с твоим отцом или братом.
Через полчаса Сименс с младшей госпожой Дахаб сидели в главном зале ресторана «Сани». Несмотря на название, заведение не подавало русской кухни – просто по-арабски это слово означает «роскошный». Вежливый метрдотель почтительно проводил их до столика, покрытого парчовой скатертью с золотой вышивкой. Официанты принялись раскладывать по обе стороны от их тарелок серебряные столовые приборы.
– Спасибо, я всегда пользуюсь своими. – Сименс извлек из внутреннего кармана футляр черного дерева, раскрыл его и достал оттуда небольшую вилку и изящный столовый нож, покрытые ниппонскими иероглифами. – Это мои талисманы.
– Как вам будет угодно, – уважительно кивнул метрдотель.
– Что это за ящерицы бегают по стенам? – спросил Джебедайя у подруги, когда им подали салат из свежайших овощей и изысканных морепродуктов. – Мне казалось, что это шикарный ресторан, а не халупа на берегу океана.
– Именно что шикарный, – отозвалась Фатима. – Это ручные цезиусы. В ресторанах Аль-Сауди они считаются символом достатка и роскоши, а также дополнительным аттракционом для богатых туристов – инопланетные гости обожают подкармливать их со своего стола. Смотри, какие лапочки. И очень чистоплотные, никакой антисанитарии.
Когда подали горячее, мистер Сименс ощутил наконец уже давно ожидаемое покалывание в кончиках пальцев, которыми он держал вилку. На самом деле и вилка, и нож были замаскированными тестерами, способными распознать до двух с половиной тысяч известных в Галактике отравляющих, агрессивных и мутагенных веществ. Сигнал об опасности подавался в виде слабого электрического разряда на корпус тестера. По величине, частоте и характеру сигнала Джебедайя даже научился различать группы вредных веществ. Сейчас в его блюде прибор зафиксировал большое количество каких-то сильнодействующих растительных алкалоидов; возможно, они и не убили бы Сименса, но вырубили бы наверняка. Впрочем, нет, человеческое сердце едва ли смогло бы перенести столь сильный седатив.
Он начал тщательно протирать нож и вилку салфеткой и делал это до тех пор, пока покалывание в пальцах не исчезло. Увидев, что Фатима взяла свои приборы, он поспешно дернул ее тарелку на себя.
– Эй, что случилось? – Девушка удивленно посмотрела на него.
– Позволь мне поухаживать за тобой, – проворковал он, отрезая маленький кусочек от ее горячего – филе какой-то местной экзотической рыбы, приготовленной на пару. Нет, тестеры молчали, в блюде госпожи Дахаб яда не было. – Открой ротик, солнышко…
Скормив ей отрезанный кусок, мистер Сименс снова занялся своей фуа-гра с абрикосовым пюре. Отделив кусочек и от этого блюда, он повертел головой и сфокусировал внимание на вцепившемся в бархатную штору цезиусе, который висел вниз головой и дразнил его тонким раздвоенным язычком.
– Ай, какая лапочка! – умилился бизнесмен. – Иди сюда, животное, на тебе мяска.
Он поднял кусочек фуа-гра на вилке, ощущая подушечками пальцев колючую пульсацию крошечных электрических разрядов, повертел, соблазняя ящерицу. Та равнодушно моргнула и отвернулась.
