– Ты чего не ешь? – пихнула подругу в бок Летиция, с энтузиазмом отламывая ногу у запеченной утки. – Ужина уже не будет, это все, что нам сегодня дадут. Ляжешь спать голодная, дурочка.
– С желудком что-то, – пожаловалась Дженнифер. Не станешь же объяснять, что с полным пузом невозможно исполнять танец живота, мигом схватишь заворот кишок. – Пойду-ка схожу в комнатку уединения.
Летти вежливо хихикнула.
Девушки на лужайке закончили очередной танец и снова скрылись в своем шатре. Дженнифер тут же поднялась из-за стола.
– Куда пошла, дочь греха?! – мигом налетел на нее Казим.
О’Хара изобразила на лице максимальное страдание, на какое только была способна:
– Казимчик, родной, живот схватило! Пусти меня немедленно, а то я сейчас прямо здесь обделаюсь!
– Ладно, – евнух нехотя отступил с дороги. – Но только чтобы живо назад!
– У кишков свое мнение насчет того, сколько мне сидеть в сортире.
Она гордо двинулась к дому, держась за живот, и вошла в туалет на первом этаже. Постояла несколько мгновений, чутко прислушиваясь к происходящему снаружи, и осторожно выглянула через приоткрытую дверь в коридор. Охранник на дверях стоял в распахнутом дверном проеме спиной к ней и, заложив руки за спину, разглядывал пирующих гостей. Дженнифер выскользнула из туалета и по стеночке коридора медленно двинулась к окну позади охранника.
Несколько минут спустя танцовщицы завершили приготовления к следующему номеру. Шесть легкомысленно одетых девушек шустрой стайкой прошмыгнули на лужайку. Солистка, укутанная в невесомые полупрозрачные шелка, следовала за ними с достоинством, приличествующим звезде ее уровня, поэтому, запнувшись на самом выходе о выставленную из складок шатра ногу, не полетела кубарем, а лишь опасно пошатнулась.
– Эй! В чем дело?! – возмутилась она, схватившись за один из крепежных канатов, на которых был растянут шатер.
Из бархатных складок плотной материи вынырнуло женское лицо, обрамленное рыжими локонами.
– Иди-ка сюда, джамиля, – промурлыкала Дженнифер. – У меня к тебе очень срочное дело…
Тем временем группа подтанцовки уже начала выступление. Под приятную восточную музыку девушки легко порхали в центре зала, столь точно подражая движениям бабочек, пчел и стрекоз, что не возникало ни малейшего сомнения, какое именно насекомое изображает та или иная девица в тот или иной момент. Некоторое время подразнив собравшихся юными прелестями, едва прикрытыми полупрозрачными тканями, они вдруг разом разлетелись в стороны, трепеща ладонями-крылышками, и после небольшой заминки из-за бархатной портьеры вынырнула солистка.
Она была одета в такие же, как и другие девушки, невесомые шелка, однако на нее их накрутили так много, что сквозь них невозможно было разглядеть очертания тела. Нижнюю половину лица танцовщицы прикрывал лиловый газовый платок, над которым задорно блестели огромные глаза. Солистка оказалась рыжей, как новая жена эфенди Абу-Фараха, – для местных женщин это было нехарактерно, однако танцовщиц часто нанимали из внешних миров: зачастую это выходило дешевле, потому что далеко не всякая местная красавица из-за строгости шариатских законов готова была плясать для мужчин с риском получить позорное клеймо шармуты и навсегда остаться старой девой.
Судя по движениям девушки, она вышла на залитую солнцем лесную полянку. Помахала пугливым стрекозам, шарахнувшимся от нее и повисшим над землей в стороне, опустилась на одно колено, чтобы набрать в ладонь воды из ручья. И тут музыка вдруг изменилась, стала резкой, отрывистой – словно огромная оса промчалась над девушкой, заставив ее втянуть голову в плечи. Солистка попыталась танцевать под этот тревожный мотив, но нет – это была не ее мелодия. Под эти грозные звуки нельзя было танцевать, можно было только убегать и отмахиваться от злой и страшной невидимой осы. Девушка так и сделала – с такой грацией и пластикой, что невозможно было не залюбоваться. Во время бегства она потеряла шелковую накидку, вызвав смех и одобрительные возгласы у собравшихся мужчин.
Однако оса не отставала, нападая то с одного бока, то с другого. Девушка изящно металась из стороны в сторону, понемногу роняя на траву свои полупрозрачные шелка. Это был знаменитый «танец с осой», описанный еще в древних арабских манускриптах и время от времени с успехом исполняемый на стриптизных подиумах Галактики. Вскоре под тающим слоем шелков стали проглядываться весьма аппетитные очертания тела. Противная невидимая оса, явно тоже раззадоренная эффектным стриптизом, продолжала вертеться вокруг девушки, чтобы та не останавливалась. Одежды на солистке оставалось все меньше, чудесные формы вырисовывались все явственнее. Гости перестали жевать и разговаривать, они уже неотрывно следили за танцевальным номером.
Не прошло и несколько минут, как девушка уронила со своей высокой груди последний невесомый покров и осталась совсем голой. Собравшиеся мужчины жадно пожирали ее пылающими взглядами. Тонкое искусство, с которым раздевалась эта малышка, не оставило равнодушным никого, даже жены эфенди Абу-Фараха притихли в своем углу, увлеченно наблюдая за происходящим из-за ширмы, а Летиция негромко, но чувственно застонала. Что касается почетного гостя торжества, уважаемого эфенди Хакима, то он словно примерз к месту, не донеся до рта хрустального бокала с шербетом, застыл как изваяние, не отрывая потрясенного взгляда от нагой красавицы.
Оставшись без одежды, искусная танцовщица продолжала метаться по траве, плавно и невероятно соблазнительно. Внезапно музыка оборвалась на самой высокой ноте, и девушка содрогнулась всем телом: мерзкая оса все-таки укусила ее. После этого солистка замерла посреди лужайки, тяжело дыша и глядя на зрителей через полуопущенные ресницы, такая ранимая и желанная.
Гости зашушукались, пораженные смелостью хозяина – вообще-то традиционный арабский стриптиз, и без того полузапретный, не предусматривал полного обнажения, женщине достаточно было оголить торс, оставшись в коротких шароварах, однако с приходом к власти короля Абдельмаджида дух перемен витал в воздухе, поэтому гости, хоть и слегка шокированные, все же сочли возможным наградить выступление дерзкой танцовщицы аплодисментами.
Выглядывавший из-за резной ширмы Казим с замирающим сердцем следил за тем, что нахалка выделывала на лужайке. Он был ответственным за развлекательную программу и понимал, что за такие номера, не предусмотренные сценарием вечера, ему придется отвечать перед хозяином.
Евнух на мгновение встретился взглядом с раскланивающейся танцовщицей, так и не убравшей с лица платка, и та, тряхнув рыжими волосами, лукаво подмигнула ему.
Казим застыл как громом пораженный.
Это была новая жена хозяина! Да как она посмела, маленькая шармута?!
Тем временем совершенно нагая Дженнифер, насладившись аплодисментами гостей, проскользнула обратно в шатер танцовщиц и направилась к настоящей солистке, сидевшей у зеркала в нижних женских шароварах и полупрозрачном топике, в которых собиралась остаться в конце номера, и озадаченно разглядывавшей золотую кофейную ложечку, которую вручила ей эта странная рыжеволосая женщина за то, чтобы вместо нее выйти на лужайку в ее шелках и участвовать в танцевальном номере.
