— И что в этом такого? Ваша маменька очень обрадовалась, обнаружив в аэропорту своего папеньку.
Решив, что Елизавета Петровна снова говорит о ее папе, Настя ее поправила:
— Папа и не терялся вовсе.
— Ваш собственный папенька, возможно, что и не терялся.
— Это я потерялась.
— При чем тут вы или ваш отец? — начала утрачивать терпение Елизавета Петровна. — Я сейчас говорила вот о нем! — И она ткнула пальцем в фотографию старика. — Я говорила о вашем дедушке.
— Моем дедушке?
— Отец вашей маменьки — он ведь приходится вам дедушкой, не так ли?
Настя машинально кивнула, не зная, что ей сказать еще.
О своем дедушке по материнской линии у нее были самые туманные сведения. Вроде бы он был инженером, работал на правительство, выполнял военные заказы. И одним туманным осенним утром за ним приехала служебная машина, которая и увезла дедушку в лабораторию. Но обратно он уже не вернулся. Никто не мог сказать, куда подевался честный семьянин и законопослушный советский гражданин Виктор Костромков. Дальнейшая его судьба была для семьи покрыта тайной. И хотя все вокруг сочувствовали бабушке и относились к ней как к вдове, сама она до последнего вздоха верила, что ее Витенька остался жив.
Но сейчас Елизавета Петровна, тыча в снимок, утверждала:
— Ну вот, это и есть ваш дедушка. Отец вашей маменьки.
— Дедушка?
Настя снова с изумлением взглянула на старика. И это ее дедушка? Отец мамы и тети Наташи? Настя не знала, что и сказать, а потому снова уставилась на фотографию. Если это ее дед, как же тетя Наташа не узнала своего отца? Впрочем, с тех пор, как он пропал, прошло уже очень много времени. И мама, и тетя Наташа в ту пору были совсем маленькими девочками.
Конечно, дома имелись многочисленные фотографии деда, но на них он был чисто выбрит и молод. А этот старик являлся обладателем роскошной седой бороды и усов, за которыми почти полностью скрывалось его лицо. Понять, сколько лет этому человеку, а также представить, как бы он выглядел без бороды и усов, было невозможно. Так что тетю Наташу можно было понять и простить, что она не признала в этом старике родного отца.
— Невероятно, — пробормотала Настя. — Он столько лет числился у нас в семье пропавшим без вести и вдруг вернулся.
— Да, именно так я и поняла, — с удовольствием кивнула Елизавета Петровна. — Именно, что вернулся. И ваша маменька была страшно рада обрести своего батюшку.
Но Настя все еще не могла поверить услышанному.
— И что же? Он так вот просто подошел к маме и сказал ей: «Я твой отец, доченька»?
— Признаюсь, начала их разговора я не слышала. Мне с моей хрупкой комплекцией было непросто справиться с грудой подарков, которую моя родня просила меня передать своим друзьям и близким у нас в городе.
— У вас был очень большой чемодан.
— Душенька, вы еще не видели сумки! За ней меня вовсе не было видно!
— Но все-таки вернемся к моему деду. Как мама отреагировала на его появление? Была рада?
— Да она буквально светилась от счастья! А вот ваш батюшка стоял, простите за это сравнение, словно пыльным мешком по голове стукнутый. Мне даже показалось, что он вовсе не так уж рад внезапному появлению тестя.
Бедный папа! Он столько времени вынашивал идею этой поездки! И вдруг все его тщательно взлелеянные планы сорвались по вине дедушки, вздумавшего вернуться в семью в столь неподходящее время. И почему бы дедушке было сначала не навестить другую свою дочь — тетю Наташу? Зачем он приехал в аэропорт? Не самое подходящее место для такого свидания.
Тысячи вопросов и предположений тучей поднялись в голове у Насти и загудели, и закружились в ней. С одной стороны, она была очень рада, что дедушка вернулся в семью, но при этом не могла не задаваться вопросом о том, где же он был столько лет? Почему не дал знать о себе раньше? Где пропадал и почему сейчас вернулся?
Возможно, данная встреча произошла случайно? Но в таком случае, как отец и дочь узнали друг друга спустя столько лет? Ведь тетя Наташа не признала в старике своего родителя. Как же маме это удалось? Вопросов было слишком много, и Настя чувствовала: если она немножко еще подержит их в себе, то ее голова просто разломится на кусочки.
— Елизавета Петровна, не стану от вас скрывать, я очень хочу вернуть назад своих родителей. Как жаль, что вы не знаете, куда они отправились вместе с дедом.
— Почему же? — удивилась та. — Я как раз знаю.
— Знаете?
— Они поехали к нему домой.
— К кому?
— К вашему дедушке.
— Невероятно! А адрес?
— Не знаю, но шофер в машине явно его знал. Когда мы все вышли на улицу, они впереди меня, я за ними, то я видела, как ваш дедушка усадил в машину ваших родителей, сел сам, а шоферу, куда ехать, не сказал. Шофер, как мне показалось, это знал сам. Они обменялись с вашим дедушкой парой реплик, из чего мне стало ясно, что они хорошо знакомы и точно видятся уже не первый раз.
Настя загрустила.
— Как жаль, что вы не слышали адреса.
— Да, не слышала. Но зато я знаю, на какой именно машине они поехали! Могу описать вам ее до последней детали.
— Как же это?
— Так уж получилось, что я являюсь обладательницей уникальной памяти, — порозовела то ли от гордости, то ли от стеснения Елизавета Петровна. — Стоит мне увидеть цифру или другой напечатанный символ, он остается у меня в мозгу навсегда или, по крайней мере, на очень долгое время. Я могу не помнить, в платье какого цвета была моя подруга или даже я сама на банкете, но зато я буду прекрасно помнить по бейджикам, как звали всех официантов в зале и названия блюд в меню, если, разумеется, я увижу его в отпечатанном виде.
— Да что вы?
— Это еще что! Если по неосторожности я загляну в чек, который кассир выбьет мне в магазине, то я также никогда не забуду названия всех своих покупок и даже спустя много лет назову вам точную стоимость каждой отдельной позиции.
— У вас настоящий талант! — искренне восхитилась Настя.
Но Елизавета Петровна была совсем иного мнения и тяжело вздохнула:
— Если бы я только могла от него избавиться!
— Почему вы так говорите?
— Дорогая моя, помнить все — это настоящее мучение. И к тому же я почти никогда не извлекаю выгоды из своей памяти. Хотя сегодня… Сегодня, я полагаю, смогу вам помочь. Назову вам номер машины, а также все, что было на ней, связанного с буквами и цифрами. Или даже нет, лучше я вам нарисую.
И Елизавета Петровна проворно порхнула к письменному столу, где в выдвижном ящике в безупречном порядке у нее хранились канцелярские принадлежности. Бумага, клей, скрепки, схваченные резиночкой простые карандаши, фломастеры, ластики и прочее. Все эти вещи были разложены просто идеально аккуратно, словно на прилавке в магазине, и Насте почему-то снова вспомнился бедлам в квартире ее родной тетки Наташи.
