– Должна же я была знать, где и когда она бывает? Юрка с ней стал почти неразлучен. Он вообще мужик прилипчивый. Когда я рядом, то он возле меня постоянно крутился. А пока я с папой в санатории жила, Юрка с Региной все свое свободное время проводил. Где она, там и он. Если я хотела узнать о его распорядке дня, мне было достаточно проследить за графиком перемещений Регины. За ним я следить опасалась, ведь отец сам объявил в детективной конторе об окончании слежки за этим объектом. А вот Регина – это дело другое. Это новый объект, мало ли почему отцу вздумалось проследить еще и за ней. Я не боялась, что меня рассекретят. А будучи в курсе перемещений Регины, я автоматически узнавала все и о моем дорогом супруге. Где он бывает, когда он бывает, в какой час появляется в том или ином месте.
Эта информация была необходима Юле для того, чтобы знать, где подкараулить своего мужа и в какой час появиться в нужном месте с винтовкой в руках.
Значит, слежка за Региной – это инициатива самой Юли. Так вот почему в момент убийства Юры возле ресторана не оказалось детектива на сером «Опеле». Юля заранее удалила возможного свидетеля. И сделать ей это было тем более легко, что достаточно просто было скомандовать тому отбой.
Теперь подругам все было более или менее понятно. Неясной для них оставалась лишь их собственная судьба.
* * *
Между тем Юля сочла, что время разговоров вышло. Взглянув за окно, где уже достаточно стемнело, она внезапно произнесла:
– Пора! Отец скоро будет тут. Мне надо успеть обернуться до его приезда. Алла, помоги мне!
Но Алла не двинулась с места.
– Ты это чего? – взглянула на нее Юля.
– Я не буду тебе помогать.
– Почему?
– Ты – убийца! И этих девчонок ты тоже собираешься убить!
– Не болтай глупостей, – попыталась соврать ей Юля. – Зачем мне их убивать?
– А Лену и эту Марину? Их же ты убила.
– Они были опасны.
– И эти девочки тоже опасны. Да что говорить, если ты даже родного мужа не пожалела. Этих двоих ты и подавно не пожалеешь.
– И что? Ты не будешь мне помогать? Пойдешь против меня?
Глаза у Юли зло блеснули. Но Алла то ли этого не заметила, то ли не хотела замечать.
– Давай прекратим наше дело? – произнесла она. – Все зашло слишком далеко.
– Вот именно! И поэтому я отступать не намерена! И если ты не захочешь мне помочь, то обойдусь и без твоей помощи!
И пыхтя от напряжения, Юля стала поднимать Киру, с которой она решила разобраться первой. Алла бросилась к ней, желая помешать.
– Не смей!
– Уйди!
Юля оттолкнула от себя Аллу. Несмотря на изящное и даже хрупкое телосложение, сила у Юлечки была немалая. Алла отлетела в сторону, ударилась об угол кровати, застонала, а Юля кинулась на нее. Она схватила Аллу за шею и принялась душить.
– Гадина! Ты тоже против меня идти вздумала! Сдохни же!
– Пусти! Отпусти ее! – надрывались подруги, беспомощно наблюдая за сражением.
И поняв, что Юля не слышит их, заорали во всю мощь своих легких:
– А-а-а! Помогите! Скорее! Сюда! Кто-нибудь!
Они не очень-то верили, что их крики будут услышаны. Территория родильного дома была велика, домики находились один от другого на большом расстоянии. Это было сделано специально, чтобы крики одной роженицы не потревожили покоя остальных, уже родивших или еще только ожидающих своего часа.
Но неожиданно произошло чудо. Крики подруг оказались услышанными, и снаружи раздались шаги и чьи-то голоса.
– Сюда! – с удвоенной силой завопили подруги. – Мы тут! Спасите!
Дверь задергалась, но будучи закрытой изнутри, не поддавалась усилиям.
– Окно! Лезьте в окно!
Тот, кто был снаружи, услышал призыв подруг. Оконное стекло разлетелось вдребезги, и через образовавшийся проем сразу же хлынул холодный воздух. Он наконец отрезвил Юлю. Она оставила свою беспомощную жертву и кинулась к двери. Видимо, Юля собиралась бежать. Но распахнув дверь, она испуганно охнула и отступила назад. На пороге толпились полицейские, во главе которых подруги увидели их милого Федюшкина.
– Товарищ следователь! Вы!..
Подруги даже задохнулись от переполнявших их эмоций. Они просто физически не могли говорить от перехватившего горло спазма.
Никогда в жизни сыщицы бы не подумали, что могут так радоваться появлению этого, в сущности, чужого им человека. Но сейчас Федюшкин показался им самым что ни на есть драгоценным и родным. Ведь он был их спасителем, человеком, явившимся, чтобы вернуть их в мир живых, когда они с этим самым миром уже почти совсем попрощались.
Глава 17
Не прошло и десяти минут, как ситуация для подруг волшебным образом переменилась. Затекшие руки и ноги им развязали, и к ним постепенно возвращалась чувствительность. Самих девушек усадили в кресла, позволив принять максимально комфортные позы. Юлю обезвредили. Аллу привели в чувство, и теперь она лежала на кровати и беспомощно плакала.
– Реви, реви, – злобно прокаркала в ее сторону Юля. – Помни, что я тебе сказала! Прощайся со всеми своими малявками, да и с мужем не забудь проститься тоже!
Алла сжалась от ужаса.
– Уведите задержанную! – распорядился Федюшкин, заметив эффект, который Юлины слова производят на ее бывшую сообщницу.
Юлю увели, но она и по дороге продолжала сыпать проклятиями и угрозами в адрес людей, помешавших ее черным замыслам. Лишь после того, как ее голос затих вдали, все прочие смогли спокойно перевести дыхание.
– Кто бы мог подумать, что такая милая и интеллигентная девушка окажется злодейкой! – вздохнула Кира.
И повернувшись к Алле, она спросила уже у нее:
– Но вы-то, мать четырех детей, как вы угодили в ее сети?
– Ох, и сама не знаю, – снова разревелась Алла. – Уговорила она меня. Посулила, что ребеночек мой будет на шелке спать и с золота есть. Вот и повелась я на ее уговоры! Подумалось мне, что и впрямь хорошо это будет. А теперь смотрю и ужасаюсь, что если бы ребенок и впрямь в руки преступницы угодил бы! Кто бы из него вырос?
– Никто хороший бы точно не вырос, – заверила ее Кира.
– И еще большой вопрос, позволила бы Юля вашему ребенку вообще вырасти.
– А что? Думаете, она и его могла… убить?
– Запросто. Как только она перестала бы в нем нуждаться, в ту же минуту его судьба была бы решена.
– Какой ужас!
Алла побледнела основательно. Кажется, до нее впервые дошло, какой огромной опасности она подвергала своего новорожденного малыша, отдавая его в чужие руки.
