Размышляя таким образом, я вошла во двор легендарного «паровоза». Старые тополя, подвергшиеся по весне радикальной обрезке, выпустили из своих культяпок пучки тоненьких веток и напоминали диковинные тропические пальмы. Под пальмами кипела обычная летняя жизнь большого двора: копошились в песочнице дети, подростки в укромном углу сосали из банок «Клинское» и орали и хохотали с каждой опустошенной банкой все громче и громче: мужичок, с виду заводской, суетился вокруг своей любимой и дорогой «копейки». Наверное, раритетная машинка приобреталась в свое время по профсоюзной линии в награду за ратный труд. Ага, есть и то, что мне нужно! Вот он, все знающий дворовый парламент. Бабульки пестрым рядком восседали на скамейках, цепко и внимательно оглядывая окрестности дома. Может, обойдусь и без жэка.
— Здравствуйте! — Я сделала самое простодушное лицо, на какое только была способна. Мне ответил нестройный хор энергичных голосов. Бабушки оживились и подтянулись, предвкушая неожиданный интерес.
— Извините, я разыскиваю одну девушку. — Еще простодушнее, еще доверительнее, чтобы притупить бдительность старушек наивной простотой! — Мне сказали, что она живет в этом доме. Нана Беридзе, знаете такую?
Напряженное внимание на лицах женщин сменилось радостным возбуждением. Конечно, они знают. Конечно, помогут. Они вообще знают здесь всех старожилов. А уж Беридзе тем более. Бабушка-то Наны, царство ей небесное, только два года как померла. А до этого тоже на скамейке сиживала вместе со всеми. Что еще на пенсии делать? Во втором подъезде Беридзе живут, в шестнадцатой квартире. Нана должна быть дома, недавно мимо проходила. Она всегда в это время из института возвращается.
Все сложилось просто замечательно. Не надо тревожить жэк, и без того обремененный сверх меры коммунальными заботами. А судя по запаху в подъезде и облупившимся стенам, вряд ли работники жилконторы и обитатели «паровоза» живут душа в душу. Вот и шестнадцатая квартира. Не без трепета я нажала кнопку звонка. Из-за двери раздался девичий голос:
— Вам кого?
Похвальная осторожность!
— Извините, пожалуйста, я хотела бы побеседовать с Наной Беридзе. По поводу ее подруги Киры Тоцкой.
Щелкнул замок, дверь осторожно приоткрылась, и на меня строго глянули миндалевидные глаза царицы Тамары:
— Нана Беридзе — это я. А вы кто?
Вообще-то у меня есть твердое правило — без нужды не врать. Разве что самую малость.
— Меня зовут Серафима Александровна Нечаева. Я расследую обстоятельства гибели вашей подруги Киры.
— Вы из милиции?
— Нет, я… э… частный детектив. Нана, у меня к вам всего несколько вопросов. Можем поговорить и во дворе, — добавила я торопливо.
— Да, лучше во дворе, — смущенно согласилась девушка. — Знаете, у нас не прибрано.
— В таком случае жду вас на детской площадке у подъезда. — Я повернулась и спокойно пошла вниз. Излишний напор ни к чему. А то девушка, чего доброго, испугается, начнет нервничать.
Не успела я толком угнездиться на лавочке под покосившимся грибком, на ножке которого было выцарапано неприличное слово, как из подъездной двери выпорхнула Нана. Она выглядела еще совсем юной, такой же, как Кира Тоцкая. Гибкая фигурка, горячие темные глаза выдавали в ней гордую дочь Кавказа, и только неожиданно курносый носик да мягкая округлость лица наводили на мысль, что грузинская кровь была щедро разбавлена генами среднерусской полосы. Она присела на самый краешек скамьи, словно испуганная птичка, готовая вспорхнуть в любую минуту:
— Слушаю вас.
— Нана, вы, полагаю, в курсе, как погибла ваша подруга?
— Да, это просто кошмар! — Она приложила ладонь к щеке. В ее миндалевидных глазах мелькнул детский ужас, как будто девочка слушала страшную сказку. Нана была еще слишком молодой, чтобы осознавать трагизм смерти и испытывать настоящую скорбь. Она пугалась теоретически, не чувствуя сердцем всей глубины смертельного колодца. Страх мешался с обычным ребячьим любопытством.
— Вы дружили с Кирой?
— Да, мы были лучшими подругами, пока с ней… пока она… — Девушка смутилась и покраснела.
— Вы ведь знали об их отношениях с Алексеем Михайловичем?
— В общих чертах. Кира не особо со мной делилась подробностями. Она и в детстве была довольно замкнутой, особенно что касается личных переживаний. Предпочитала дневники вести. Говорила, что тетрадкам доверяет больше, чем людям. Но к Алексею Михайловичу Кира относилась очень хорошо! — вдруг горячо добавила Нана.
Я только вздохнула:
— А он?
— И он тоже. Мне кажется, он Киру сильно любил. — Тут Нана снова покраснела.
— Как вы думаете, были у Киры враги?
Моя собеседница пожала плечами:
— Не знаю. Вряд ли.
А уж про врагов Подлубняка и спрашивать не стоит. Без всякой надежды на ответ я задала последний вопрос:
— Скажите, была у Киры знакомая по имени Мальвина?
И тут с Наной Беридзе произошло что-то странное. Ее густые брови подскочили вверх, а губы расползлись в безудержной улыбке:
— Мальвина? Господи, при чем здесь Мальвина? — Она хлопнула себя по коленке и засмеялась. Потом внезапно замолчала и уставилась на меня своими прекрасными грузинскими очами: — Откуда вы знаете про Мальвину? Тем более что это вовсе и не имя. Это прозвище!
* * *
Сотовый жалобно попискивал через равные промежутки времени, объявляя, что он голоден. Наконец, телефон обреченно умолк и отключился. Мне было не до него. Разговор с Наной Беридзе произвел на меня примерно такое же впечатление, какое производит на человека ватка с нашатырем, которой добросердечно ткнули в нос. Сперва — шок от запаха, резкого до изумления, а потом чистота и свет в мозгах. И как же я сразу-то… Хотя рано делать окончательные выводы, рано. Ничего не доказать. И есть еще кое-какие непонятные моменты. Например, домработница. Надо немедленно разыскать Людмилу Семеновну и душевно с ней побеседовать. Наверняка Рая знает ее адрес. Я схватила неживой сотовый и выругалась в сердцах. Все, на сегодня у меня нет связи. Придется тащиться на «строительную площадку», как называет Раиса квартиру Подлубняка.
— Сима! Хорошо, что ты зашла. Это просто фантастика! Я только что о тебе думала. Вот и скажи после этого, что мысль нематериальна. — Раиса вцепилась в меня с порога и поволокла, как желанную добычу, в глубь квартиры. Неужели опять будет нагружать заданиями? Нет, только не это!
На «площадке» был полный ажур. Никто не слонялся по коридорам, не курил в туалете. В атмосфере явно ощущались чудодейственные токи трудового героизма. Толик-бригадир вихрем пронесся мимо меня с каким-то рулоном в руках, только буркнув «Здрасьте» и подобострастно выгнувшись в дугу возле Раи, чтобы ненароком не задеть начальницу локтем.
— Слушай, Рая, как тебе удается их так выдрессировать?
