— Сынок, скажи: «Здравствуйте, тетя Сима!»
И Валерка послушно лепетал:
— Здласте, тетя Сима!
Теперь уж вон какой бугай вымахал, а я для него так и осталась «тетей Симой». Спасибо хоть не бабушкой. И про ночь он тоже упомянул неслучайно. Я, не щадя живота своего, перманентно бьюсь с любителями полуночных музыкальных радостей. Отстаиваю святое право спокойного сна. Правда, не всегда успешно. А за Валеркой по этой части водятся грешки, ой водятся!
Испуганный возглас паренька меня рассмешил. Но я тут же постаралась сделать строгое лицо. Как настоящая «тетя Сима». Поскольку профилактика нарушений есть лучшая гарантия соблюдения закона.
— Не ночь, Валера, но громкость можно бы и убавить. Не на дискотеке. Вдруг из соседей кто-нибудь себя плохо чувствует.
Пацан виновато захлопал глазами:
— Кто?
— Это так, к примеру. А вообще-то я по делу.
Валерка выслушал мою просьбу с задумчивым видом, важно поцарапал подбородок, покрытый юношеским пушком. И зачем тетке такое старье, читалось во всей его долговязой фигуре. Кто этих стариков поймет? Наверное, ностальгия замучила.
— У меня такого диска точно нет, а у приятеля вроде что-то было. Я сейчас с ним созвонюсь и сгоняю по-быстрому. Подождете?
— Разумеется, подожду, — милостиво согласилась я, словно делала Валерке великое одолжение. Хотя можно подумать, что имелись другие варианты.
Не прошло и часа, как запыхавшийся Валерка протягивал мне кассету, улыбаясь во весь рот. Вообще-то он парень неплохой, добрый. Иногда только с громкостью переборщит, а так очень даже положительный.
«Привет, сегодня дождь и скверно…» — понеслось из старенького магнитофона. И я сразу вспомнила эту песню. По телу побежали сентиментальные мурашки. Ну, конечно. И строчки эти многозначительные: «Но может, черт возьми, нам снова…» Так вот о чем хотел меня спросить Валевич. Может, снова?
* * *
Гамак, привязанный одним концом к стволу черемухи, а другим к забору, тихо покачивался. Солнце, которое упрямо ползло на запад, обогнуло пышную крону дерева и теперь чувствительно припекало мою левую щеку. Ничего хорошего в этом не было. Щека — не блин, и не к чему ее румянить до корочки. И вообще кто придумал, что лежание в гамаке — это удобно. Просто еще один миф в стиле дворянского кантри наряду с игрой в салочки и хоровым пением под гитару на тему: «Слети к нам тихий вечер…» Я чувствовала себя рыбой в сетях, которая уже смирилась со сковородкой и перестала дергаться. Однако по законам жанра, отдыхая на природе, требовалось лежать в гамаке и млеть. Я и млела, ленясь даже прикрыть лицо от закатного солнца. По правде говоря, мерное покачивание и впрямь действовало гипнотически. И даже крупные ячейки моего веревочного ложа, едва прикрытые стареньким пледом, почти не давили на спину. Этот замечательный гамак Зойка откопала в кладовке в мое отсутствие. И тут же его приспособила для вечернего расслабона. Чудит барыня! Сама-то она, похоже, накачалась уже до тошноты. А потому атрибут роскошной загородной жизни великодушно был предоставлен в полное мое распоряжение. Между прочим, в кладовке у тетки Варвары обнаружилось много чего интересного. Я бы сказала, раритетного. Например, закопченный фонарь «летучая мышь». Потом еще раскрашенная гипсовая статуэтка читающей девочки — элемент наивного комнатного уюта небогатых «совков». Правда, цвета девочка была неопределенно бурого, косички и одну руку отбило безжалостное время. Но несмотря на общую замызганность и физическую ущербность, юная пионерка самозабвенно изучала толстую книгу, лежащую у нее на коленях. Наверное, что-нибудь назидательное и высоконравственное. И все-таки самой замечательной находкой был, разумеется, патефон. Удивительно — прадедушка лазерных музыкальных технологий выглядел весьма пристойно: гордо поблескивал изогнутым никелированным звукоснимателем, а на повороты ручки с готовностью отзывался плавным вращением диска, затянутого в алое сукно. В комплекте с ним отыскалась и коробочка с иглами, и стопка грампластинок Апрелевского завода. И как раз сегодня вечером мы запланировали устроить ретровечеринку.
Так я дремала в гамаке, а Зойка уткнулась в детектив, потаскивая из пакета хрустящие кириешки. Вдруг она подняла голову от страниц и сказала ни с того ни с сего:
— Значит, все-таки неосторожное обращение с огнем?
Судя по вопросительной интонации, подруга ждала моих комментариев. Я Зойкин вопрос поняла сразу, и даже подтекст мне был ясен, но решила изобразить святую невинность.
— С каким огнем? Ты о чем вообще?
— О чем, о чем… О даче Подлубняка.
Действительно, самая свежая деревенская новость. Вчера из мест временной изоляции вернулся Николай Ерохин, изрядно потускневший, но живой и здоровый. В милиции разобрались-таки, что сельский бунтарь не виноват в пожаре. Как выяснилось, поджога не было. Все произошло по вине обитателей особняка. Вернее обитательницы. Пресловутое неосторожное обращение с огнем, на которое так вопросительно напирает Зойка.
— А что, запросто! — Я сделала неловкое движение, и гамак закачался, как подвесная матросская постель в шторм. — Короткое замыкание, например, или невыключенный бытовой прибор. Скажем, утюг. Обычное дело.
— Сима, а как же машина, которую ты видела ночью? — Зойкин голос звучал почти жалобно. Но я не поддалась:
— Померещилось спросонья. И вообще что за странные вопросы?
— Врешь ты все! — убежденно сказала подруга. — Сама что-то знаешь и врешь! Полмесяца зачем в городе ошивалась? А потом Кольку — раз, и выпустили!
— Ну да, я пошла к главному милицейскому начальнику и в ультимативной форме потребовала выпустить Ерохина, учитывая его прошлые заслуги и долгую беспорочную жизнь. Зоя, подумай сама, о чем говоришь! Не надо переоценивать мои возможности.
— Все равно тут дело нечисто, — пробурчала Зойка и опять уткнулась в книгу.
Пускай себе бурчит. Может быть, потом, скажем, зимой, когда все утрясется и летние приключения станут неясными, словно слегка подзабытый фильм, я развлеку мою любимую подругу подробностями этой печальной истории. В красках и деталях. Только, боюсь, она мне снова может не поверить. Я и сама бы верила с трудом, если б не детектив «Греховный пожар страсти», который сейчас мусолит Зойка с упорством, достойным гипсовой пионерки. Грустный подарок от несчастной Киры.
Зойка ожесточенно хрустела сухариками, перелистывая страницу за страницей. И вдруг бросила книгу на крыльцо:
— Не понимаю, как это можно читать!
Я пожала плечами:
— Обыкновенная развлекательная литература. Кстати, неплохого качества.
— Какая это литература? — Все, подруга закусила удила. Ей хочется спора. Ну, пожалуйста!
Я кое-как выпуталась из гамака и теперь сидела, свесив ноги прямо в роскошные лопухи:
— Зоя, а что ты там грызешь?
Подруга удивленно тряхнула пакетиком:
