– Так что там с крестиком? – спросила она, резко возвращаясь к прежней теме разговора. – Разглядел что-нибудь?
– Толком не успел, – признался Пашка, еще раз внимательно посмотрев на девочку, по-видимому, не понимая причин ее странного поведения, и, слегка помедлив, задумчиво продолжил: – Но где-то я это видел…
– Что видел? – не поняла Алина.
– Узор этот. А может, и крест целиком…
– Узор ты на вышивках в нашем доме мог видеть. Он почти такой же.
– Может быть, – покачал головой Пашка. – Но, по-моему, и где-то еще…
– Ты уж постарайся вспомнить! – серьезно попросила Алина.
– Я же его во сне сегодня видел! – воскликнул мальчик и с размаху хлопнул себя по лбу. Это резкое телодвижение стоило ему дорого. Приступ кашля не утихал с минуту, а чтобы его унять Пашке пришлось согнуться едва ли не пополам.
– Знаешь что, давай-ка лучше я тебя домой провожу! – решила Алина. – Нечего тебе в таком состоянии по улицам разгуливать! А пока будем идти, расскажи, что за сон.
– Да я и сам толком не помню… – судя по тому, что мальчик послушно повернул назад, ему было действительно худо. – Я пока на крестик смотрел, в голове что-то промелькнуло. А потом забылось… Вот…
– Если вспомнишь, расскажи, хорошо?
– Расскажу. Если опять не забуду.
– Тогда запиши.
– Угу! – Пашка кивнул. – Говорят, такие чудаки есть, которые сны записывают, а потом толкуют. Вроде бабок неграмотных. Это увидеть – к добру! Это – к худу!
– Они психоаналитиками называются, – пояснила девочка. – Им за то, что они чужие сны анализируют, большие деньги платят.
– Психо… Чудно! – усмехнулся мальчик. – Неужели к ним кто-то ходит?! Кроме психов, конечно…
Алина улыбнулась его реакции и вдруг подумала о том, что такой толкователь снов, хоть бабка, хоть психоаналитик, не помешал бы сейчас и ей. Уж больно много странного происходило в последнее время.
– Они через сны пытаются понять, что у человека на уме, – снова разъяснила она.
– А то он сам не знает!
– Может, и не знает, – серьезно подтвердила девочка. – Иногда человек в чем-то даже сам себе признаться не может.
– Ну дела! – видно было, что Пашку ее доводы не убедили. – Это как же надо пить, чтобы самого себя не помнить! Хотя у нас в деревне был один такой…
– Да это все не то! – Алина не знала, смеяться или сердиться.
– Мало ли что кому во сне привидится! – толкование снов по-прежнему казалось Пашке пустым занятием. – Вот мне вчера…
– Так ты вспомнил?! – воскликнула Алина.
– Угу! – кивнул Пашка.
– И что же там?
– Да такая ерунда, что и говорить неудобно… – он замялся.
– А все-таки? – настаивала девочка.
– Ну, там… – Пашка покраснел. Он не знал, с чего начать.
– Все без утайки! – предупредила Алина, решив, что мальчик хочет скрыть часть своего сновидения, которое она отчего-то полагала очень важным. А то и вообще сочинит чего-нибудь на ходу. Хотя нет, от Пашки ожидать такого подвоха трудно. А вот умолчать о чем-нибудь может.
– Ну, там… – мальчик снова замялся.
– Это я уже слышала. Дальше-то что? – Алина начинала терять терпение.
– Ну, вот… – на этот раз Пашка начал свой рассказ с небольшой вариацией. – Там, значит, ты тоже была…
– Интересно! И что же я там делала? – мальчика по-прежнему приходилось понукать.
– Иголкой меня колола, – признался, наконец, Пашка.
– Это как же?! – удивилась Алина.
– Я в каких-то нитках был, как в паутине, запутанный, – пояснил мальчик. – А ты меня в грудь колола какой-то иголкой огромной. И сама была ростом с колокольню. Вот…
– А узор здесь при чем? – уточнила девочка. Пашкино сновидение поразительно напоминало ей одно из своих.
– Так нитки были сплетены как этот узор! Как сейчас помню!.. А, еще вспомнил: на груди у тебя еще крестик был. Огромный, как могильный крест!
– Действительно, приснится же такое! – задумчиво проговорила Алина.
– Вот я и говорю: чушь! И толковать тут нечего! – решил Пашка.
Тем временем ребята дошли до Пашкиного дома.
– Ты давай лечись! Как выздоровеешь, заходи в гости! – сказала на прощание Алина.
– Да я почти здоровый! – воскликнул Пашка и снова закашлялся. – Ты, это, сама завтра заходи. Еще чаю попьем! – с надеждой предложил он, справившись с приступом.
– Хорошо, зайду! – неожиданно для себя согласилась девочка. – Только попроси маму мне не так много чая с вареньем давать.
– А тебе что, не понравилось? – забеспокоился Пашка.
– Наоборот, очень понравилось! – поспешила успокоить его Алина. Впрочем, ее слова были правдой. – Но если я буду столько есть, обязательно растолстею.
– Это не страшно! – решил мальчик. – Тебе немного поправиться не повредит.
– Вот уж спасибо! – девочку такая перспектива не прельщала.
– Да не за что! – простодушно ответил Пашка.
– А что, я, по-твоему, слишком худая?
– Да нет, нормальная. – Пашка внимательно осмотрел ее фигуру, словно видел впервые. – Да ты не волнуйся! Вот я это варенье всю жизнь ем, а видишь, какой худой!
– Ладно, успокоил! Выздоравливай! – Алина помахала рукой на прощание и зашагала по улице. Ей о многом сегодня предстояло подумать, поэтому она хотела некоторое время побыть в одиночестве.
В конце улицы девочка обернулась и увидела, как старушка из церкви, ее утренняя собеседница, что-то оживленно втолковывала Пашке. Она размахивала руками, словно небольшая мельница, и периодически указывала в сторону Алины. Первым побуждением девочки было вернуться и спросить, в чем же дело, но она сдержалась и пошла своей дорогой. Общаться с полупомешанной бабкой, считающей ее ведьмой, не было ни малейшего желания.
Алина сочла, что разговоров с местными жителями для нее сегодня более чем достаточно. Но на обратном пути, как нарочно, ей повстречалось множество «аборигенов», причем все больше пожилого возраста. Наша героиня никогда не отличалась излишней мнительностью, но на этот раз ей казалось, будто все эти люди специально вышли на нее посмотреть (неужели утренняя собеседница успела по всей деревне растрезвонить?). Девочка машинально здоровалась и все ускоряла шаг, так что до дома добралась едва ли не бегом.
Рассердившись на свою слабину, Алина отругала себя за то, что не воспользовалась случаем попытаться узнать побольше, а вместо этого, ни с того ни с сего сбежала от вполне миролюбивых с виду людей, которым было просто любопытно. Ведь это же не город, где нового человека не замечают; здесь, в сельской местности, каждый житель на счету. Однако она подумала, что бродить по деревне без необходимости, пожалуй, не будет. В конце концов, делать там ей было особо нечего. А ощущать себя объектом праздного и, вероятно, недоброжелательного любопытства – приятного мало.
