Голос ее мучительно зазвенел, на лбу выступили капельки пота. Бедняжка словно заново переживала ужасные события прошедшей ночи. Она сделала попытку сесть, но была еще слишком слаба и бессильно упала на подушку.
– Он пришел за мной. Пришел за мной, – повторяла она, прикрыв глаза, словно пытаясь отделаться от этих мрачных воспоминаний.
Тонкими пальцами она коснулась отметин у себя на шее.
Я вытер пот у нее со лба и сказал:
– Лежите спокойно, прошу вас. Вы еще слишком слабы.
Она повернула ко мне испуганное лицо.
– Этот человек… он…
Не договорив, она беззвучно зарыдала.
Холмс взял ее за руку.
– Это был дурной сон, мисс Хантер. Все уже позади, он не вернется. Мы об этом позаботимся. Вам надо забыть об этом кошмаре и постараться направить все мысли на выздоровление.
Несмотря на то что Холмс объявлял себя женоненавистником, он, безусловно, имел подход к женщинам. На Бейкер-стрит я не раз наблюдал, как своим сочувственным отношением и добрым словом он успокаивал даже клиенток, уже чуть было не потерявших рассудок. Когда я говорил ему об этих моих наблюдениях, он пытался разубедить меня, утверждая, что любое его действие в отношении клиента продиктовано сугубо практическими целями.
– Ни один сыщик, Уотсон, не в состоянии получить точное представление о проблемах человека, находящегося на грани истерики.
Тем не менее его обаяние возымело действие: с лица мисс Хантер исчезли признаки тревоги и на губах заиграла улыбка.
– Спасибо, – прошептала она.
– А как у вас с аппетитом? – спросил он своим обычным деловым тоном.
– Очень хочется есть, – призналась мисс Хантер.
– Отлично. Что ж, Уотсон, как вы считаете, сможем мы уговорить мисс Гарднер принести нашей пациентке чего-нибудь съедобное?
– Не сомневаюсь, – с улыбкой ответил я.
Мэри Гарднер, увидев улыбающуюся девушку, была вне себя от счастья и незамедлительно принесла ей завтрак из омлета и горячего сладкого чая.
– Не знаю, мистер Холмс, какую магию вы призвали себе на помощь, да и не хочу знать, – сказала она, – но благодарю вас. Вас обоих, – добавила мисс Гарднер, с благодарностью пожимая мне руку.
В первые за три дня Кэтрин Хантер принялась за завтрак. Когда с ним было покончено, я дал ей снотворное для крепкого сна.
Полчаса спустя, побрившись и сменив белье, мы завтракали с Гарднером в его кабинете. Он, как и сестра, очень радовался улучшению состояния девушки, но настойчиво требовал полного разъяснения ночных происшествий.
Но из Холмса невозможно было вытянуть хоть одно лишнее слово.
– Поверьте, я не зря говорю, что не могу пока подробно рассказать о случившемся ночью. Опасность еще не миновала, и я вынужден просить вас по-прежнему доверять нам и не задавать лишних вопросов.
– Но к чему такая секретность? – сердито воскликнул Гарднер.
– Это в интересах девушки, – спокойно, но твердо ответил Холмс. – Понимаю, вам, должно быть, трудно безоговорочно следовать нашим указаниям, но вы же видите, что состояние мисс Хантер значительно улучшилось, а это, безусловно, главная ваша забота.
– Да-да, – кивая, согласился Гарднер.
Он замолчал, хотя по выражению его лица было видно, что он по-прежнему недоволен тем, что его держат в неведении.
– А теперь, джентльмены, вы должны меня извинить. – Холмс отодвинулся от стола и снял салфетку. – Мне придется на короткое время вас покинуть. В деревне у меня есть одно дельце. Побудете с мисс Хантер до моего прихода, Уотсон?
– Э-э… да, разумеется, Холмс, – ответил я, застигнутый врасплох.
Чувствуя, что снова не вполне пользуюсь доверием у своего друга, я хотел напомнить ему о деле Лондон-Гарденс, но сдержался.
– Вернусь часа через два, – надевая ольстер, кинул Холмс на ходу.
После его ухода Гарднер, посчитав меня более уязвимым, опять предпринял попытку добыть хоть какие-нибудь сведения.
– Ну вы-то, доктор Уотсон, вы можете сказать мне, что случилось с Кэтрин Хантер?
– Мне нечего добавить к тому, что сказал Холмс, – твердо ответил я, ясно давая понять, что вопрос исчерпан.
Гарднеру ничего не оставалась, как смириться.
В комнату вошла его сестра, и я воспользовался этим предлогом, чтобы вернуться к своим обязанностям.
Мисс Хантер я застал крепко и спокойно спящей. Довольный, но усталый, я устроился в кресле у камина. Чтобы не заснуть, я наугад достал из книжного шкафа книгу и принялся читать. Это оказались чудесные морские рассказы Кларка Рассела, и вскоре я погрузился в мир парусных шхун, океанских бурь и кораблекрушений.
Через некоторое время мое чтение прервал стук в дверь. На пороге стоял Гарднер в сопровождении высокого молодого человека с широкими сутулыми плечами, круглым веснушчатым лицом и светлой копной непослушных волос. Его представили мне как доктора Коллинза.
– Весьма рад познакомиться с вами, доктор Уотсон, – произнес он тонким гнусавым голосом.
Глядя на него, я попытался сделать определенные умозаключения, используя методы моего друга. Кое-что было мне очевидно: Коллинз совсем недавно стал работать врачом полный рабочий день и, вероятно, это его первая практика – черный медицинский саквояж сиял и был практически новый. К больным доктор Коллинз ездил в основном в экипаже – ботинки у него были чистые. Но обтрепавшиеся манжеты рубашки и отсутствие пуговицы на сюртуке – такого не потерпела бы ни одна молодая жена – выдавало в нем холостяка.
Желтоватое веснушчатое лицо, голубые глаза, на тонких губах застыла неуверенная улыбка…
Мои наблюдения прервал Гарднер.
– Я объяснил доктору Коллинзу, что вы и мистер Холмс… – он замялся, подыскивая нужные слова, – взяли на себя присмотр за этой больной, но перед уходом доктор попросил позволения повидать свою пациентку.
– Если вы не возражаете, доктор Уотсон, – добавил Коллинз.
Я не знал, как Холмс отреагировал бы на эту просьбу, но почувствовал, что не могу препятствовать коллеге проведать больную, и кивнул в знак своего согласия.
– Должен признаться, я поражен тем, что мисс Хантер сегодня утром стало лучше, – с горячностью произнес Коллинз. – Вчера я опасался за ее жизнь. Признаюсь, ее болезнь совершенно обескуражила меня.
– Это ваша первая практика?
– Моя первая практика с полным рабочим днем. В прошлом году я окончил медицинский колледж и некоторое время работал ассистентом на приеме больных в Блумсберри.
Приятно было узнать, что некоторые из моих умозаключений оказались верными.
– Разумеется, эта практика моя только до возвращения доктора Мортимера. Я всего лишь его заместитель.
