Юмора потревоженной аллиночки Ковир не оценил.
— Сладкое на ночь вредно для фигуры.
— Спасибо, я учту.
Учитель смерил нас долгим взглядом, в котором, казалось, сверкали льдинки. Чуть дольше его внимание задержалось на лице моего спутника. Льдинки сделались острыми.
— Идемте, провожу вас домой.
Все-таки я ошиблась: слишком было сейчас!
— Право, не стоит, — и улыбнулась сладко. — Мы сами справимся.
— Я настаиваю. — Ковир вернул улыбку.
Что за мерзкий человек! Мне такой противник пока не по зубам.
— Она со мной пришла, — зло и как-то рычаще произнес Марик. — Со мной и уйдет. Но спасибо за заботу.
О, если бы избавиться от этого шершня было так легко! Ковир оперся о наш стол обеими руками и внимательно посмотрел в глаза моему спутнику. В полумраке видимость плохая, но мне показалось, что Марияр побледнел. А взгляд все равно не отвел!
На всякий случай я наступила под столом ему на ногу, чтоб не вздумал огрызаться. Ковир же на мне потом отыграется! К счастью, Марияр это понял и больше выпадов в сторону холеного учителя не делал.
— Аллиночка Брей, — чеканя каждое слово, продолжил Ковир, — позвольте напомнить вам, что, как ваш куратор, я отвечаю не только за учебу, но в некоторых случаях и за воспитание. Данный случай тот самый, особый. Надо объяснять почему?
Я молча мотнула головой. Глаза затуманили слезы унижения. Посторонние нас слышать не могли, но перед Мариком было очень неловко.
— Так что, идем? — Учитель галантно подал мне руку.
Пришлось принять. Я послала Марияру извиняющийся взгляд, схватила плащ и покорно вышла вслед за Ковиром на промозглую улицу.
Уже на свежем воздухе уставшее сознание обожгло понимание.
— Куратор Ковир!!!
— В этот раз я не стану вас наказывать, аллиночка Катарина, — бесстрастно произнес мужчина, уверенно шагая по узкой улочке.
Выходит, этот тоже знает, где я живу. И почему я не удивлена?
— У вас нет права! Я не сделала ничего такого, мы просто разговаривали! И дело не в Сортировке, до нее я вольна встречаться, с кем хочу. Это он попросил? Тен…
Меня схватили в охапку, прижали к ближайшей стене и приложили палец к губам.
— Тишшшш, — почти ласково зашипел куратор. — Не произноси имя громко. Так и быть, я не расскажу принцу о том, где и с кем нашел тебя сегодня. Но чтоб в последний раз, поняла?
— Аллиночка Катарина? — Ковир попытался опять свалить проверку домашних заданий на «любимую ученицу», но я на него так зыркнула, что учитель вдруг взял и передумал. — Впрочем, нет. Аллиночка Кларисса расскажет нам о свойствах крапивы. Где используется, с чем сочетается…
Я продолжила изображать надутого хомячка, подперла кулачком щеку и уставилась в окно.
День тянулся монотонно. Сосредоточиться на учебе не получалось, в голове без конца мелькали образы из вчерашнего вечера. Ковир! Он что, всю оставшуюся жизнь собрался ходить за мной по пятам?! Перед Мариком было очень стыдно.
Надо с ним поговорить, объясниться. Это была уже потребность, но я понятия не имела, где его искать. А у Анны спрашивать пока не решалась.
Про себя представляла, как выкину что-нибудь из ряда вон выходящее, тогда-то и посмотрю, насколько принц меня опекает. Но воплотить мстительные помыслы в реальность не осмелюсь. Наверное, я трусиха. Еще можно взять и не появиться в оговоренное время в Бастионе, но как же разрешение на лиса? И смысл рисоваться, если Тенмар может вытащить меня к себе в любое удобное ему время?
В общем, ситуация казалась безвыходной, а жизнь — беспросветной. Опять.
Странно, но Ковир такое мое настроение не только заметил, но и понял. То есть лишний раз старался мимо не проходить. Что и правильно, ибо чревато. Ладно еще на свойствах, там все безобидно, но на опасных ароматах я «чисто случайно» чуть не расколотила о его ногу пузырек с какой-то серой смесью. Что это — без понятия, потому как прослушала, но перекошенное лицо и бешено сверкающие глаза учителя мне понравились.
— Кат! — окликнула меня Анна, когда после занятий я задумчиво топталась во дворе. Вика ждала.
Девушка почти пробежала от крыльца до фонтана, очевидно боясь, как бы я не ушла. Но мне торопиться пока было некуда. Как подумаю о вечернем мероприятии, в дрожь бросает!
— Признавайся, что у тебя с ним? — пропыхтела Брианна, пытаясь справиться с дыханием.
— С кем?
— Да с Ковиром же! Все видели, как он сегодня на тебя смотрел!
О-о-о! Только этого еще не хватало! Я закатила глаза.
— Анна, милая, если бы на твои новые туфли кто-нибудь выплеснул едкий отварчик, ты бы еще не так посмотрела!
Прозвучало правдоподобно. Наши девочки за наряд готовы убить. Плевать, кого именно.
— Ладно, допустим, ты права, — аллиночка разочарованно поджала губки, — но неужели он тебе совсем не нравится?
— Что ты, Гардиан — просто милашка, — придав лицу восторженное выражение, выдала я. Большей лжи в своей жизни еще не произносила! — Но я трезво оцениваю свои шансы. Таким, как мы, рядом с ним вряд ли что-то светит.
Надеюсь, остальные девушки тоже однажды поймут эту истину, и в наш класс вернется спокойная жизнь.
— Но помечтать же можно? — подмигнула дочка цирюльника.
— Бессмысленно, если нет надежды, что мечта однажды сбудется, — рассудительно заметила я.
Легко оставаться здравомыслящей, когда речь идет о том, на кого по большому счету плевать.
— Ты говоришь, как Марияр! — фыркнула девушка. — Кстати, я из-за него тебя и искала. Про куратора просто так спросила.
Сердце пропустило удар.
— Правда?
— Да. Он спрашивает, не придешь ли ты к нам в гости на будущей неделе. Не волнуйся, все прилично! Будет его сестра и мы с папой.
Сестра? Может, двоюродная? В последнее время практически невозможно найти семью, где было бы больше одного ребенка.
Выходит, они дружат семьями? Тогда, если спросят, скажу, что меня Анна пригласила.
— С удовольствием.
— А еще феталлин Ковир сказал, что дали разрешение навестить Каро в госпитале. — Анна дальше делилась новостями, которые я благополучно прослушала. — Я вызвалась. Составишь компанию?
— Конечно, — медленно кивнула я.
Жаль ее. Возможно, удастся узнать, что именно случилось? Не то чтобы мне сильно хотелось в это лезть, но животная и какая-то отчаянная агрессия мне подобных вызывала легкий протест в душе. Не исключаю, что Марияр прав: имея способности, надо бороться за свою жизнь. Но неужели нельзя делать это так, чтобы не страдали невинные?
