О том, что это его история , а не очередная короткая фраза в несколько предложений и не философская загадка, коими он предпочитал изъясняться, стало понятно по той интонации, с какой он вел свой рассказ. Интонация личной истории – говорил, словно нес в руках хрупкую драгоценность, от которой зависит его жизнь.
– Вижу я хорошо. Все вижу, но не совсем так, как например ты. Как бы это объяснить? – задумался старик. – Я не вижу объемно, в цвете, не вижу материю… а вижу из чего состоит человек или предметы возникающие передо мной. Если говорить еще точнее, то я вижу вопросы…
– Вопросы? – не понял я.
– Да, самые обычные вопросы. Если взять тебя, то сейчас ты сплошь напичкан непониманием, удивлением и ощущением потерянности, а все это создает вопросы. Очень много вопросов… Вот их-то я и вижу – они сами всплывают у меня в голове. Причем многие из них ты даже не успеваешь осознать – один возникает, и сразу же на его место приходит другой, более важный, более сложный. И так происходит постоянно. Вот и получается, что я тебя знаю даже лучше чем ты сам себя. Ведь человек – это то, какого качества и уровня сложности вопросы он себе задает.
– А предметы? Ведь вы сказали, что и их видите тоже?
– Конечно, вижу, – ухмыльнулся старик, не отрывая пустого взгляда от вновь разгоревшегося огня. Костер с жадностью поедал принесенный мною гостинец. – Ты что думаешь, вещи и природа не задают себе вопросов?! Еще как задают! Зачастую даже поинтереснее и поважнее чем некоторые из людей.
Он потревожил горящие палки. Костер возмущенно выплюнул искры.
– Именно так я и узнаю кто или что передо мной. Поверь, это не хуже чем иметь глаза.
– Откуда вы знаете что лучше? Или вы помните из земной жизни каково это – видеть глазами?
– А с чего ты взял что попав сюда я не мог нормально видеть?
Старик ослеп уже здесь?!! Но как такое может быть?!
– Когда я перешел в этот мир, у меня были зрачки. Я до сих пор помню, как перед глазами бесконечно долго мелькала эта чертова трава в Поле Отчаянья. Когда я смирился, что не выберусь оттуда, вдруг мой путь оборвался, и впереди возникло прекраснейшее здание из всех, что мне доводилось видеть. Впоследствии оно стало моим домом.
«Что?! И вот эту развалюху он называет «прекраснейшим зданием»? Чушь какая-то!».
Я внимательно слушал, полностью погрузившись в рассказ старика. Лишь проигрыватель, издавая непонятные звуки, возвращал меня в холодную, темную комнатушку.
Старик направил в мою сторону пустые белки глаз и я, не желая вновь видеть это уродство, стал особо усердно наблюдать за трапезой огня.
– Вопросы во мне. Помни, что я вижу ими ! Когда-то очень давно «эта развалюха» была прекрасным зданием. Очень давно…
От последних слов старика меня почему-то передернуло, мороз прошелся по коже и появилась тошнота. У меня не получается понять смысла этой фразы. «Очень давно» – чтобы это могло значить? Я только сейчас заметил, что эти два слова словно бы провалились под лед сознания, исчезли где-то на полпути к их пониманию. «Очень давно»?
– …Это было прекрасное строение. Фасад отделан красной штукатуркой и декоративным камнем. На чердаке располагалась комната со стеклянной крышей – можно было смотреть на небо или за водопадом дождя. Остальная часть, словно придумана сказочником – красная черепица смотрелась прекрасно. Одна из стен была полностью покрыта декоративным виноградом, только окна проглядывались. А внутри… внутри здание сплошь наполнялось совершенством роскоши. Эти ковры, вазы, картины, эта мебель и даже обои из королевского шелка…
Казалось, что старик вот-вот заплачет – его голос дрожал, а слова произносил сбивчиво. Приходилось прислушиваться.
– И что же… – решил я немного подтолкнуть его. – Что случилось со всем этим убранством? Из-за чего такая красота превратилась в отрепье?
Старик горько покачал головой, и уже в следующий момент словно бы лишился последних сил – его тело обмякло, спина сгорбилась и если не прикрывающая лицо рука, он бы завалился вперед, как потерявшая опору тряпичная кукла.
Может быть старик и плакал, только не было слышно всхлипов. Он просто тяжело и глубоко дышал, словно воздух с трудом проникал в легкие.
– Это все из-за моих вопросов! Именно из-за них мой чудесный оазис превратился в грязную лужу. Мои вопросы…
– Еще при жизни моим главным бичом стала склонность все анализировать, представлять «как могло бы быть по-другому, если бы не…», или размышлять о том, «что на самом деле значили сказанные кем-то слова. Может быть в них есть потаенный смысл?». Бесконечные «если бы?», «как?», «а вдруг?», «может быть?» преследовали меня всю жизнь. Чем старше я становился, тем больше сожалений, ненужным грузом скапливалось внутри меня. И все больше, и больше моего настоящего тратилось на вопросы прошлого – минувшие заслуги и неудачи. Прошлое стало моим настоящим, моим приютом и обителью. Стариком я целые дни мог посвящать прошлому и оставшимся в нем вопросам.
Даже когда я почувствовал, что смерть схватила меня за больное сердце, чтобы болью вырвать его из груди, в голове возник лишь вопрос: «А мог ли я прожить свои дни иначе?».
Попав в этот мир и найдя прекрасное здание – дом моей мечты, в котором были собраны все блага о которых можно только мечтать, я фактически стал его духом… нет… хранителем ! Мы проросли друг в друге, точно так же, как души соединяются в своей любви. Это был идеальный союз. Я наслаждался, я упивался чувством причастности к чему-то прекрасному. Несомненно, архитектором и строителем этого чуда был я сам – здание выросло из моего воображения точно так же, как стук колес – из твоего. Я был так восхищен, так одурманен, что не смог узреть ловушку глупо подстроенную самому себе.
Понимаешь ли… Это было идеальное место чтобы вспоминать и задавать вопросы. Здание полностью обслуживало меня, оно удовлетворяло все мои потребности так, что мне ничего не оставалось делать, кроме как по привычке предаваться воспоминаниям, ковыряясь, словно в мусорном ведре набитом сладостями, в своем исчезнувшем былом.
Все вернулось на круги своя. Что этот мир, что тот – какая разница? Я гнил в минувших событиях и их возможных вариантах. Я съедал настоящее по крупицам, каждый раз задавая вопрос: «А что, если…».
Однажды я просто осознал, что больше не вижу. «Ослеп!!!» – по инерции перепугался я, потому что когда человек слепнет, он должен испугаться. Но затем я задал себе пару вопросов и понял, что в принципе ничего страшного не произошло. Нет, и в самом деле, а что такого случилось? Так или иначе, мой взор всегда был направлен куда-то внутрь в себя – туда, где хранилось мое прошлое, уложенное аккуратными стопками.
Глаза нужны, чтобы постоянно смотреть вокруг себя и эффективно жить в окружающем мире, а я постоянно отсутствовал в нем. Вот тело и избавилось от ненужного органа, словно выбросило за ненадобностью старую детскую игрушку.
А здание… оно ведь неразрывно со мной. Оно и есть я.
