Может быть именно в том, что среди полуразрушенных древних строений Алану удавалось представить себя в образе истинного воина, какими являлись его предки, и кроется загадка странной притягательной силой, какой обладал над ним Мертвый Город.
Тропинка круто вела вверх – получалось, что перейдя подвесной мост, начинаешь сразу подниматься так, что виднеются лишь кромки двух ближних башен, а затем тропа неожиданно обрывается, преобразуясь в большое ровное плато, служащее фундаментом для саклей. Полностью погруженный в мысли об отце, Алан и не заметил, как тропинка перешла в Мертвый Город – такой, как обычно, разве что девушка, сидящая на белом «жертвенном» камне совсем не вписывалась в окружающий пейзаж. Ее вечернее платье, ярко красного цвета, колыхалось под порывами ледяного, всегда блуждающего среди гор ветра. Она сидела, обняв руками ноги и уткнувшись лбом в колени. Так что за огненно-рыжей копной волос Алан не мог разглядеть ее лица. Конечно же, платье не могло защитить ее совсем хрупкое тело от нападков ветра, не знающего пощады и жалости – плечи оголены, и виднеются босые ступни.
«Как эта девушка могла попасть сюда и откуда она вообще взялась?!» – оставалось загадкой. На мгновение Алану померещилась, что девушка могла родиться из этого идеально гладкого белого камня, на самом деле оказавшимся огромным коконом. Она родилась, чтобы мгновенно замерзнуть под натиском воинственного мира.
Сразу же отвергнув мысль уйти отсюда, дабы не наживать себе проблем, Алан медленно, боясь напугать, начал приближаться к ней. Под ногами хрустнул камень и девушка вздрогнув подняла голову, уставившись заплаканным лицом на мальчика. Он лишь застыл на месте, не зная, как поступить.
Девушка в красном платье обтерла лицо ладонями и сказала:
– Уай ис вис стоун уорм? – ее голос, как и она сама сильно дрожали.
– Ай донт ноу… – медленно проговорил он. – Ит вос олвэйс… аз ай рэмэмбэ майсэлф.
– Ит’с стрэйндж… [1] – протянула она блеклым голосом, и вновь заняла прежнюю позу, уткнувшись лбом в колени.
Алан окончательно растерялся, думая как поступить. Решил подойти ближе.
– Вам холодно? – продолжил он по-английски.
– А ты как думаешь? – пробубнила она, так и не пошевелившись.
Алан тут же снял с себя куртку и накинул ей на плечи. На нем остался свитер, и даже сквозь вязь из толстой нити он чувствовал уколы холодного ветра. Какого́ же тогда было ей?
– Вы из санатория?
Она вновь, с явной неохотой оторвала голову от колен, посмотрела на него:
– Откуда?
– Ну, из санатория для иностранцев?
– Он называется «Красный Замок». Да, я оттуда… – она пристально глядела в глаза мальчика, будто стараясь разглядеть в них, что он вообще от нее хочет.
– Так может вам лучше вернуться обратно?
– Может и лучше… – казалось до нее с трудом доходит смысл происходящего.
– Тогда я помогу! – предложил Алан, но девушка в красном лишь пожала плечами, мол, «как тебе угодно».
Алан расшнуровал свои тяжелые ботинки, снял их, чтобы надеть на ее босые ноги. Кое-где у нее на ступнях виднелись свежие порезы – судя по всему оставленные камнями при подъеме сюда. Девушка исступленно, или скорее даже безразлично наблюдала за тем, как неизвестный парень, словно на безвольную куклу, пытается натянуть на нее свою обувь – поднял ногу, просунул в ботинок, зашнуровал. Справившись с одним, то же самое повторил со вторым ботинком.
Помог ей подняться. Девушка оторвалась от камня с трудом, нехотя, словно вместе с теплотой древний алтарь питал ее тело жизнью. Застегнув на девушке куртку и взяв под руку, мальчик повел ее к «Красному Замку».
За всю дорогу она сказала лишь одну фразу:
– Н-да… Не рассчитала с погодой… – чтобы затем вновь замолчать.
Приближаясь к санаторию, Алан пытался придумать, как можно сообщить находящимся внутри людям о своей замерзшей находке. Ведь чтобы связаться с кем-нибудь из «Красного Замка», для начала нужно как-то проникнуть на территорию, преодолев огромный кирпичный забор. Но его беспокойство оказалось напрасным, лишь только приблизившись к запретному для местных жителей месту, огромные ворота отъехали в сторону, и прямо перед Аланом возникла группа людей, несколько из которых кинулись им навстречу.
Мальчик испугался, опасаясь, как бы его не обвинили в случившемся, но не кидать же беззащитную иностранку прямо на землю. Все обошлось…
Подбежавшие мужчины, словно пустую сумку, подхватили девушку, и унесли ее внутрь. Все, казалось, вообще не замечали Алана, перебрасываясь короткими фразами.
– Куртку придержи…
– Давай живо ее к врачу…
Среди деловитой суеты, Алан чувствовал себя бестелесным призраком, которого и вовсе не существует.
Мужчины поднесли девушку к остальным людям, а было их человек десять – те сразу же окружили ее. Теперь за мельтешением спин он мог разглядеть лишь кусочек красного платья, да рыжую прядь. Все о чем-то оживленно переговариваясь, но о чем именно Алан разобрать не мог – голоса смешивались в единый галдеж. Помимо английского, явно звучали и другие языки.
Мальчик стоял, дожидаясь дальнейшей развязки, не решаясь приблизиться к забору, а о том, чтобы уйти, вообще не могло быть и речи – на девушке все еще оставались его куртка и башмаки. Объяснить родителям, куда на самом деле подевались вещи, было все равно, что подписать себе смертный приговор. Особенно после сегодняшнего инцидента с отцом. Так что кроме как ждать, ничего не оставалось.
Сердце Алан вновь екнуло, когда спустя минуту вся орава встревоженных чужаков вместе со спасенной девушкой спешно стали двигаться к большому зданию в глубине территории. Страх остаться разутым подкреплял холод – ноги и тело успели окончательно замерзнуть. Но его опасениям не суждено было сбыться. От общей группы, маленькой белой точкой отделился человек. Добравшись до ворот, прежде чем выйти, он зачем-то внимательно посмотрел по сторонам и только затем махнуть рукой Алану, чтобы тот подошел ближе.
Алан приблизился к высокому худощавому человеку, одетому в нелепую белую шубу и такого же цвета шапку-ушанку. Когда мальчик остановился метрах в трех от человека, тот спросил на ломаном русском, с сильным акцентом:
– Тебя как зовут?
– Ала́н, – послушно ответил мальчик.
Мужчина почему-то сразу заулыбался, и сделал жест руками, расставив их широко в стороны, будто собирался обниматься:
– Удъэвитэлно-о! Мой луший друг дэства тожэ звался А́лан. Просто-о удъэвитэлно-о!
Алан ничего не ответил, даже не зная как реагировать на слова незнакомца. Он вообще сейчас плохо соображал, зная лишь, что хочет забрать свои вещи да поскорее оказаться дома, уплетать мамины пироги.
– Пойдэм сэмной, – спокойно проговорил мужчина, и развернувшись на сто восемьдесят градусов направился в ту же сторону, куда унесли девушку, видимо даже не сомневаясь, что мальчик последует за ним.
