«Ну и черт с тобой!» – подумалось ему… без злобы, и вообще без каких бы то ни было эмоций – скорее так по привычке, из знания, как надо думать, когда другие себя ведут подобным образом. «А что я здесь вообще делаю?»
Лишь только тянущая боль в левой скуле, доносившаяся издалека, как под обезболивающим, удерживала Алана на земле. Если бы не она, его прозрачное тело уже давно оторвалось от земли, чтобы взмыть к солнцу и летать без конца над людьми, гонимое теплым ветром…
Дверь с грохотом захлопнулась. Подняв на резкий звук глаза, Алан увидел, как вечно довольный жизнью Тимур Сергеевич пересек по ширине класс, чтобы водрузить на стол, и так заваленный ученической макулатурой, свой кожаный кейс – отголосок городской жизни.
– Всем доброго здравия! – поздоровался учитель очередным способом.
Была у Тимура такая фишка, от которой все дети просто «балдели» – каждый день он здоровался по-новому. За все года, что он учительствовал в школе, никто его не смог уличить в двух одинаковых приветствиях. «Аллоха! Еу! Бон суар! Да здравствует партия! Гитлер капут!» – и еще тысячи способов показать окружающим радость нового дня. Многие ученики даже тетрадки заводили, куда записывали его каждодневные приветствия. А на переменах, то там, то тут, можно было услышать горячие споры о том, сколько времени каждый день Тимур Сергеевич расходует на придумывание очередного способа сказать банальное «Здрасте!».
Все мгновенно оказались на своих местах, готовые и дальше оттачивать свою английскую речь.
– Сегодня у нас практика. Просто будем беседовать, общаться, спорить… В общем, как обычно, – сказал учитель, специально подбирая слова, заменяя привычные на более сложные. И подойдя к доске написал три слова, соединив их стрелочками: «Прошлое→Настоящее→Будущее». – Как всегда к диалогам прилагаются ограничения и дополнительные условия…
Повернувшись к классу, он оглядел всех присутствующих, выдержав ораторскую паузу. Все с нетерпение дожидались, что еще Тимур Сергеевич придумал на этот раз.
– Нана, раздай, пожалуйста, цифры, – попросил он девочку, сидящую на первой парте. Та с готовностью бросилась выполнять просьбу.
«Раздай цифры» – это значило, что каждому ученику дается карточка со случайным номером на ней. Затем эти номера можно использовать совершенно по-разному. Например, цифры были трех цветов: красный, черный, белый. И при обсуждении темы разным командам (поделенным по принципу «цветности» или «четности-нечетности») давались разные условия – одни защищают такую точку зрения, вторые – совсем противоположную, а третьи – вообще пытаются найти равновесие в слова и тех, и других…
– Сегодня общаемся по принципу лото, – очаровывающе улыбнулся учитель. – У меня в мешке бочонки с цифрами, соответствующими вашим. Чью цифру я вытяну, тот и продолжает дискуссию. И так, пожалуй, я начинаю, на примере показать чего от вас хочу добиться. Я рассказываю о прошлом: своем, предков, истории, вчерашнем дне – не имеет значения. Главное, чтобы тема касалась прошлого! Дальше, чья выпадает цифра, продолжает развивать тему в настоящем или/и о настоящем. Следующий говорит о будущем. Все понятно? Тогда поехали… – Тимур Сергеевич ненадолго задумался. – Некоторые люди… – начал он, голосом профессионального рассказчика, – …гордятся собой. Но что это значит – «гордиться собой»? Своим носом, глазами, умом, способностями? Может и так, но чаще люди гордятся своими свершениями – то есть тем, чего они добились, что смогли пережить, узнать – прошлым опытом. Я вот, например, горжусь, что довелось учиться в прекрасном ВУЗе, с чудесными преподавателями и друзьями. И город, где я жил, вспоминается первым снегом – таким же чистым и, в свете вечерних фонарей ослепительно прекрасным. – Он замолчал, замерев с загадочной улыбкой на лице. Никто в классе даже не шелохнулся, дожидаясь дальнейшего рассказа. Тимур Сергеевич посмотрел на небольшой льняной мешочек, в котором таились бочонки с номерами следующих рассказчиков, видимо раздумывая, не передать ли эстафету ученику, но решил все же повременить. – Шум большого города, его спешка и бесконечная погоня за счастьем, пропитывали мои дни мечтами и придавали сил движению. Каждый новый восход солнца таил в себе скорые приключения. Мне не нужна была еда, мне не нужен был сон – на одной лишь радости я мог прожить не одну неделю. И все это сделало меня таким, каков я есть. И вот, я перед вами, специально, чтобы рассказать об этих чудесах…
Тут уж Тимур Сергеевич без промедления спрятал на секунду ладонь в мешок, чтобы явить ее вновь, уже с зажатым в пальцах деревянным бочонком.
– Семнадцать… – оповестил он, и класс наполнился скрежетом поворачивающихся голов – каждый хотел найти на своей карточке заветную цифру.
Алан почти и не слушал… впервые за все время, на уроке английского ему не было интересно. Подперев ладонью ноющую скулу, он тосковал по грязной, покрытой трещинами асфальтированной дороге, что сползала вниз с гор, и уже завтра могла увезти его с собой в первоснежный город, к «потокам людей и бесконечной погоне за счастьем». Из окна, возле которого Алан сидел, виднелся лишь жалкий обрывок пути в несколько шагов, скрывая от глаз сотни тысяч метров.
– …у Алана семнадцатый! – расслышал он сквозь пелену мыслей, и с трудом отлепил, как скотч от стенки, глаза от серости за окном. И Тимур, и класс почему-то выжидающе на него смотрели.
– Ну… Расскажи о настоящем, – решил помочь ему друг-учитель.
– О настоящем? – исступленно пробубнил Алан.
– Да… Я говорил о своем прошлом, ты теперь продолжай о настоящем.
– О настоящем… – уже совсем тихо, из-за ноющей скулы, повторил он. – Хорошо. Некоторые люди часто приукрашают настоящее, чтобы забыть о разочарованиях постигших их в прошлом. Они заставляют себя радоваться жизни, которой живут, иначе невыносимая боль прошлого, вперемежку с реалиями несбывшихся надежд, сотрут их в порошок, смешают с говном и развеют по ветру. Что же вы здесь забыли, Тимур Сергеевич, если вам так нравилось в городе, а? По-моему, вы только себя таким образом успокаиваете, чтобы не осознавать, что вместо чудесного оазиса оказались в помойке. Ведь есть же причина, почему вы здесь? Признайтесь!
Молчание класса увеличивало и так заполонявшее тело раздражение. Ему сейчас были противны все в этом классе, включая и друга-учителя.
– Не хотел отвечать, так бы и сказал… – как-то обиженно, словно большой карапуз, промямлил Тимур, затем уже без улыбки и совсем не бодро протянул руку к мешочку, из которого достал номер… конечно же принадлежащий Алине.
– Некоторые люди… – подскочив на месте, сбиваясь и путая слова, быстро-быстро начала говорить девчонка, – Некоторые люди не могут разобраться в своем настоящем, о каком тогда будущем с ними вообще можно говорить?!
Слезы наполнили ее глаза. Схватив портфель, так и не собрав разложенные на столе тетради, она выбежала за дверь.
– Да что ж сегодня за день такой?! – не пойми кого спросил Тимур Сергеевич по-русски.
Голова уже почти не болела, лишь на затылке осталась неприятная тяжесть, от которой хотелось спать. Сильно Алан не обнадеживался, зная о коварстве боли. Она затаилась в этой тяжести, ужалась черной дырой, и вновь затмит собой рассудок, стоит ей только захотеть.
Кое-как проведя оставшуюся часть урока, совершенно рассеянный Тимур Сергеевич дождался пока все выйдут из класса, оставив только Алана.
