– Погодите, Касьян, – вступился Сандерс, – дайте человеку прийти в себя.
– А нас тем временем поджарят. Где лифт, тебя спрашивают? – заорал Полубой, делая зверское лицо.
– Во… вон там, за микроволновкой и лазер-грилем.
Полубой подошел к лифту, нажал кнопку подъема.
– Сколько он сюда будет ехать?
– Около семи минут. Он старый…
В двери кухни ударила волна огня, холодильный шкаф покачнулся. «Не успеем, – подумал Сандерс, – к тому же, пока мы будем спускаться, они сожгут нас не спеша и со вкусом. В шахте огонь сожрет все. Даже если не сгорим, тросы расплавятся и полетим мы с тридцатого этажа, как те бедолаги, у которых антигравы не сработали».
– Что теперь? – спросил он, прислонившись к электровакуумной плите. – Может, дождемся залпа и попробуем прорваться?
– Не успеем. – Полубой стоял посреди кухни, сосредоточенно роясь в карманах. – Ага, есть.
Он вытащил полукруглый предмет, напоминающий половинку теннисного мяча, положил его на пол и, нажав кнопку, выступающую сверху, отступил назад.
– Что это? – поинтересовался Сандерс.
– «Миксер», – коротко ответил Полубой, – как у вас называется, не знаю.
– Как работает?
«Миксер» загудел. Сандерсу показалось, что от него побежала рябь, как по воде, образовав на полу полутораметровый в диаметре круг.
– Смешивает, взбивает. В общем, что-то такое на молекулярном уровне, – туманно пояснил Полубой, – идите сюда, только близко к нему не подходите. Вообще он рассчитан на глубину около восьми метров, но надеюсь, так глубоко не пробьет. Старая машинка. Так, в кармане завалялась. Сейчас по команде прыгаем.
– Куда?
– Вниз. Один, два, три! – Мичман взвился в воздух, Сандерс последовал за ним, чувствуя себя последним дураком.
Пол под ногами просел, ноги погрузились в него по щиколотку, и вдруг опора под ногами исчезла, и Сандерс полетел вниз. Нос и глаза мгновенно забило известкой, рукой он порвал какие-то провода. Затем он больно ударился обо что-то ступнями, одно мгновение стоял, ошарашенно озираясь, и снова полетел вниз. Рядом, рыча и ругаясь сквозь зубы, падал Полубой. На этот раз Сандерса повело в сторону, и он рухнул на спину так, что перехватило дыхание. Поблизости ворочался Полубой, пытаясь выпутаться из плаща.
– …твою мать! Не скисла машинка, – бормотал мичман, – два этажа пролетели как огурчики.
– А теперь тем же путем пошли вон отсюда! – раздался звонкий женский голос.
Глава 12
Темп нарастает
Монотонный голос Уэйнстейна убаюкивал, и Герберт ван Хонк налил себе еще одну чашку крепкого кофе. Традиционный послеобеденный доклад секретаря в последнее время начал его тяготить. Наверное, годы сказывались. В последние месяцы он стал замечать за собой склонность к излишнему комфорту, к чересчур изысканной пище, дорогим и редким винам. Конечно, он мог себе это позволить, но, вспоминая прежние годы, когда он не раз участвовал в разборках с другими кланами или усмирял уличные банды и мог обходиться простой грубой пищей и четырьмя-пятью часами сна, ван Хонк признавался себе, что лучшие годы ушли в небытие. Даже к женщинам он теперь испытывал странное чувство: они казались ему забавными и красивыми игрушками, способными скрасить вечер, ночь, но не более того. Исключение составляла, пожалуй, только мисс Салливан, и то ему казалось, что, уступи она его ухаживаниям, он потерял бы к ней интерес и постарался бы свести партнерские отношения к схеме начальник – подчиненный. Он невесело усмехнулся, подумав, что и в этом она права! Чтобы окончательно не заснуть, ван Хонк поднялся с кресла и подошел к окну. Армированное тончайшими сигнальными нитями бронестекло среагировало на его приближение, затемнив поверхность. Уэйнстейн замолчал, и ван Хонк шевельнул рукой.
– Продолжайте, Сеймур. – Это был его стиль, выработанный годами – называть подчиненных на «вы». Снобизм, конечно, зато каждой букашке кажется, что ее уважают. Отличный специалист Уэйнстейн, однако выслушивать его нудное бормотание – сущая мука.
– …отгруженные господину де Консальта внутренние органы, как произведенные в лабораториях, так и доставленные из Развалин, – бубнил Уэйнстейн, – составляют в процентах по отношению к аналогичному периоду прошлого года…
– Скажите, Сеймур, – не выдержал ван Хонк, – вам самому нравится этот казенный язык, на котором составлены доклады?
Уэйнстейн моргнул несколько раз, явно не понимая вопроса. Достал платок, вытер пористое лицо и попытался пригладить торчащие в разные стороны седые волосы, добавив на воротник новую порцию перхоти. В молодости ван Хонка раздражал внешний вид Уэйнстейна, однако это не мешало секретарю проявлять редкую въедливость и внимание к мелочам, и ван Хонк заставил себя не замечать его неряшливость.
– Э-э… язык? – промямлил Уэйнстейн. – Но как же иначе? Ведь это…
– Хорошо, хорошо, продолжайте, – вздохнул ван Хонк.
Мысли его вернулись к Виктории Салливан и ее предложению перехватить у Сигевару его часть доставки имплантантов и тяжелых наркотиков, производимых в Развалинах. Если это удастся, у клана ван Хонка будет около шестидесяти процентов всех поставок и можно будет подумать о предложении Фитингоффа о разграничении интересов. Клан Фитингоффа давно мечтает подчинить себе научные и околонаучные археологические разработки в Развалинах, и если отдать ему свою долю в обмен на органику и наркотики… Да, это стоит серьезно обдумать.
– …единиц печени, почечной ткани, обезжиренных мышечных волокон, обезвоженного эпидермиса, мозгового вещества и жидкости, а также подготовку конечностей, исключая первичную обработку гениталий… – продолжал монотонно гудеть Уэйнстейн.
Ван Хонк поморщился, в который раз посетовав на свое чересчур развитое воображение, и, наполнив рюмку коньяком, выпил залпом, как лекарство.
Однако зверь, загнанный в угол, становится смертельно опасен. Если Сигевару лишить всего, он наплюет на писаные и неписаные законы, и тогда недавняя война кланов покажется возней в песочнице. По некоторым сведениям, Сигевару уже приобрел вооружение, запрещенное не только к хранению, но даже к транзиту через Хлайб. Конечно, большая часть из этого добра сможет сделать только один залп, но даже одного залпа из «онагра» хватит, чтобы стереть с лица земли пару городских кварталов, а боевики Сигевару всегда славились своим презрением к смерти и фанатичной преданностью. Видимо, придется попросить о встрече с кланами Фитингоффа, Ларог и де Консальты, чтобы обсудить возникшую проблему.
– …все, чем я позволил себе привлечь ваше внимание, – наконец закончил Уэйнстейн, захлопывая свою старомодную папку.
– Угу… Ну что ж, картина отрадная, как по-вашему?
– М-м… динамика роста перевозок и производства могла бы быть более… – забормотал секретарь, но ван Хонк решительно прервал его:
– Могла быть, а могла и не быть, Сеймур. Не будем требовать от жизни слишком многого. Вы занялись тем, о чем я вас просил?
