Книга Настоящая любовь, или Жизнь как роман, страница 5. Автор книги Эдуард Тополь

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Настоящая любовь, или Жизнь как роман»

Cтраница 5

…Теперь по законам кинематографа должна прозвучать пощечина. О, как бы это было по-киношному – после Баха, после первых тонких нитей музыки, связавших моих героев, – выстрелить пощечиной, которую, например, Сонька дала Мурату за то, что он, допустим, решил ее поцеловать!

Но что же мне делать – ведь пощечины не было, не было…

А был по-южному темный вечер, и крупные кавказские звезды плыли над городом, а Мурат и Сонька шли домой, и Соньке неловко было идти рядом с ним, поскольку он на два сантиметра ниже ее ростом и моложе на четыре года. А единственное, о чем думал Мурат, – это взять ее под руку или нет. Взять под руку или нет – кто из нас в молодости не решал таких задач-головоломок?! А Соньке меньше всего хотелось встретить знакомых.

А Мурату больше всего хотелось взять ее под руку.

Ой, какой простой и какой сложный вопрос!

Они переходили какую-то улицу, навстречу шла машина, и Мурат, воспользовавшись этим, взял Соньку под локоть.

Он вел ее через улицу, как ведут слепого, или – он нес ее локоть, как несут рюмку, полную до краев. Ой, почему такие узкие улицы в нашем городе?! На той стороне улицы Сонька высвободила руку, и они опять пошли порознь и молча.

Господи, как трудно в юности найти тему для разговора, для самого простого разговора с девушкой, в которую ты влюблен!

– Тебе понравился концерт? – спросила Соня.

– Ага… – И только через несколько шагов: – А тебе?

– Мне очень…

И опять – затяжное молчание, и снова они переходят улицу, и снова он берет ее под локоть, а на той стороне улицы она опять высвободила руку.

Наконец, все убыстряя шаг, они пришли к нашему дому.

– Спасибо. До свидания, – сухо сказала Соня, как и положено по протоколу.

– А может быть, это… погуляем? – робко предложил он.

– Зачем? – спросила Соня.

– Ну, так…

Она отрицательно покачала головой:

– Не могу. Брат приехал. В отпуск из армии. До свидания, – сказала Соня и подала Мурату руку.

– До свидания! – Он обрадовался – ведь она не может с ним еще погулять только потому, что приехал брат! А так бы…

Он пожал ей руку и даже не попытался задержать ее руку в своей.

– А в другой раз погуляем? – спросил он с надеждой.

У нее не хватило духу убить его отказом, она сказала:

– Может быть. До свидания.

И тут же ушла и взбежала по лестнице на второй этаж, а он стоял и слушал цокот ее каблучков. И когда хлопнула наверху дверь и все затихло – он пошел домой. Но слово «пошел» тут не годится, потому что душа у него в этот момент пела. И, поддев ногой валявшуюся на дороге консервную банку, он финтом послал ее в темноту улицы…

Вот и все. А пощечины не было. Не было…


А теперь такая легкая-легкая музыка. Как в хорошем кино.

Мы идем по солнечной стороне улицы – я и моя сестра Сонька. На мне форма моряка Балтийского Краснознаменного флота, гюйс вытравлен морскими ветрами, бескозырка заломлена, на бескозырке золотом – «Балтийский флот». Рядом идет Сонька. Она в легком платье-мини, и волосы подобраны в узел.

Я говорю с ней как взрослый и старший брат.

– Цель! – говорю я. – Понимаешь, главное – выбрать цель и не сдаваться. Я писал стихи даже в наряде. И по ночам. И на вахте. А потом взял и послал их в Литинститут. И пришел ответ: «Вы прошли творческий конкурс». Но если бы мне отказали, я бы на будущий год попробовал снова, в пятый раз…

Сонька слушает внимательно, почти внемлет. На нее засматриваются прохожие. Она у меня красивая – Сонька! Но что-то они очень уж странно на нее засматриваются – с сожалением и удивленно.

Я останавливаюсь и смотрю на Соньку. Она – сплошное внимание и вообще – сестринское обожание в глазах. Еще бы! Ведь я прошел творческий конкурс в Литинститут, я буду писателем!

И я продолжаю:

– И вообще, борьба – это интересно! Доказать всем, что ты – это ты. А главное – самому себе доказать. Запомни: каждый человек стоит столько, во сколько он сам себя ценит…

Какая-то старушка даже остановилась, засмотревшись на Соньку. Что за черт? – думаю я.

– Ну-ка, повернись, – говорю я Соньке и осматриваю ее.

Нет, все нормально, платье не порвано, не испачкано – что они смотрят?

– Да, – говорю я, успокоившись, и двигаюсь дальше. – Главное – мобилизация всего себя и уверенность в своих силах…

И тут я вижу, в чем дело. Я вижу это в зеркальной витрине парикмахерской. Сонька идет чуть позади меня, на полшага сзади и… волочит ногу. Нарочно! Конечно, люди будут оборачиваться – такая молоденькая, такая красивая и… хромоножка!

Сонька вовремя перехватила мой взгляд в зеркальной витрине – я не успел дать ей по шее. Замахнулся, но не успел. И она рывком бросилась наутек, заливаясь от смеха. Разозлившись, я побежал за ней.

Красивые стройные Сонькины лодыжки мелькали впереди и отливали на солнце матовым блеском.

Конечно, для меня – моряка-балтийца – догнать ее было плевым делом.

– Мама! – крикнула Сонька, чувствуя, что я вот-вот ей накостыляю.

И вдруг остановилась как вкопанная, с расширившимися от ужаса глазами.

Возле нашего дома стояла «скорая помощь».

– Мама?! – сдавленно крикнула Сонька и помчалась к дому.


– Мама… – беззвучно прошептала Сонька и тихо осела по стене рядом с дверью, на которой была надпись: «Операционная».

Мимо нас – меня и осевшей на корточки Сони – санитары прокатили носилки с укрытым простыней телом.

– Соня… – Я попробовал поднять сестру, но она даже не почувствовала этого.

Она раскачивала головой, как в забытьи, как метроном, – из стороны в сторону – и шептала бескровными губами:

– Ма-ма… ма-ма… ма-ма…

И глаза ее были сухи и ничего не видели…

И волосы, пышные Сонькины волосы шуршали по известке белой больничной стены…

У мамы было больное сердце, но никто из нас не знал об этом.


А у ворот больницы дежурил Мурат. Третьи сутки. Ждал Соню, меня и нашу маму. Но теперь, на третьи сутки, дежурство закончилось.


Дорогу заслоняла спина водителя. Мы с Соней сидели сзади него на брошенной на пол подушке переднего сиденья. Все остальные, кроме водительского, сиденья были демонтированы, то есть сняты, и теперь во всю длину кабины такси «ЗИС-110» лежал цинковый гроб.

Спелое осеннее лето – все в зелени плодов, листьев и взрослой травы, все в шорохах и трепете жизни – мчалось навстречу машине.

Сухо стучал счетчик-таксометр, сбрасывая десятки в нули и снова начиная с десяти копеек.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация