Солнечный город. Вечный град, место упокоения Геракла, атлантический порт, который, по словам римлян, был древнее Карфагена, – почему он находился за Геркулесовыми Столпами? Основателей Вечного града отделяло от финикийцев в Малой Азии столько же морских миль, сколько от индейцев в Америке. Они должны были быть подлинными мастерами морского дела, чтобы поддерживать связь с Малой Азией, проходя вдоль опасных берегов Северной Африки, где не было постоянных течений и ветров, которые могли бы им помочь. А чтобы пересечь океан (и научить индейцев своим приемам каменной кладки), жителям этого атлантического порта, как и нам, достаточно было вытащить из воды весла и идти с течением и ветром. Если город Солнца заложили финикийцы, то их мореплаватели привезли из Средиземноморья жрецов, зодчих и других представителей высших слоев своего общества. Известна роль финикийцев как переносчиков культурных достижений древности. Если жителями Солнечного града на берегу Атлантики были финикийцы, то ведь они знали все разновидности пирамид Старого Света, как ступенчатые, так и гладкие, построенные как из каменных плит, так и из сырцового кирпича. Но особенно хорошо финикийцы должны были знать террасные пирамиды Малой Азии, отличавшиеся от египетских тем, что их венчал небольшой каменный храм, к которому вела одна или несколько узких наружных лестниц или контрфорсы. И точно так же строились первые пирамиды на американской стороне Атлантического океана. Ладьи, погребенные вокруг египетских пирамид, сделаны из финикийского леса, книги финикийцев сделаны из египетского папируса, и по велению фараона Рамсеса Второго его подписной портрет был трижды высечен на скалах финикийского приморья. В войне и мире между этими двумя странами был тесный контакт. Больше того, современные ученые, не верящие в мореходные качества египетских папирусных судов, полагают, что египтяне использовали финикийские суда даже для сбора дани на островах Средиземноморья и на сирийском побережье.
– Но египтяне тоже выходили в море, – возражал Жорж и как добрый христианин цитировал Библию, а именно рассказ Исайи (глава восемнадцатая, стих второй) о том, как из-за моря приходили в его страну египетские посланники на лодках из папируса. А Моисей (Вторая книга Моисея, глава вторая, стих третий), которого мать пустила по Нилу в папирусном ковчеге, промазанном битумом?
В Египте, в Нильской долине, Жорж показывал мне стены храма царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри, с фресками, из которых видно, что царица отправила большую экспедицию, много деревянных кораблей, через Красное море в Сомали, за всякими товарами, в том числе за редкостными деревьями для ее сада.
Но Жорж не знал, что скромные папирусные лодки ходили дальше знаменитых кораблей царицы Хатшепсут. Эратосфен, старший хранитель Александрийской библиотеки папирусов в устье Нила, где скопились десятки тысяч ценнейших манускриптов, уничтоженные впоследствии пожаром, рассказывал, что «папирусные суда с такими же парусами и такелажем, как на Ниле», достигали Цейлона и устья реки Ганг в Индии. Римский историк Плиний (книга шестая, глава двадцать третья), приводя эти слова ученого библиотекаря в своем географическом описании Цейлона, говорит, что папирусные ладьи шли от Ганга до Цейлона целых двадцать суток, а «нынешние» римские корабли проходят тот же путь всего за семь дней. Другими словами, мы узнаем от Эратосфена, что папирусные ладьи вроде нашей, с египетским такелажем, покрывали за сутки около 75 морских миль, или почти 140 километров; значит, они развивали скорость больше трех узлов.
Но Индийский океан не Атлантика. Может быть, египтяне выходили и за Гибралтар, однако до нас не дошло никаких записей об этом. Финикийцы посылали многочисленные корабли через Гибралтар в свои колонии на атлантическом побережье Испании и Африки и на Канарских островах. Они знали как свои пять пальцев фарватер у берегов, где начался наш рейс. Загадки древнейших плаваний в этом океане, который забирался на нашу корму, засылал к нам на палубу летучих рыб и без устали подталкивал нас вперед, дразнили наше воображение еще сильнее, когда мы перелистывали ученые труды и читали о древних морепроходцах с таким чувством, словно речь шла о нас и нашем времени. Оторвешь глаза от книги и видишь, как мексиканец переливает из бурдюка воду в амфору, как вдоль борта идет египтянин со спасательным поясом из папируса через плечо. А вот обезьяна просунула голову в дверь каюты и, цокая языком, стащила носометр, которым я измеряю высоту Полярной звезды.
– Бородатые люди идут через Атлантику на запад, – радировал я директору археологического института Мексики, шутливо намекая на бороды ольмеков, заложивших основу древнейшей культуры Мексики.
Лишь когда Норман вытаскивал из своего рундука портативную радиостанцию, древность исчезала, как будто по мановению волшебного жезла, и мы на несколько минут переносились в современный мир. Вскоре после того как нарушилась наша связь с Марокко, из приемника вдруг послышался голос: «LI2B, LI2B, здесь LA5KG – Крис Боккели, Осло». Отныне Крис сопровождал нас всю дорогу через океан, а рядом с ним в волшебном ящичке поместились еще Юст – LA7RF из Олесюнда, Фрэнк – I1KFB из Генуи, Герб – WB2BEE из Нью-Йорка, Алексей – UAIKBW из Ленинграда, сам конструктор нашей радиостанции Дик Эрхорн – W4ETO из Флориды и многие другие, чьи голоса были бы для древних все равно что духи из лампы Аладдина, которые летали над океаном и приземлялись в маленькой коробке среди кувшинов и бурдюков. Родные и друзья могли удостовериться, что мы живы-здоровы. У них тоже висела на стене карта Атлантики, на которой они отмечали наше движение. Пройдя половину пути, мы передали приветствия У Тану и главам государств, представленных в экипаже. В один и тот же день были получены дружеские пожелания руководителей двух сверхдержав на востоке и западе.
Но вот Норман захлопнул свой «ящик Пандоры», и мы так же быстро возвращаемся в древность, как перенеслись в современность, когда он открыл его и наполнил каюту нестройным хором металлических голосов, принадлежащих радиолюбителям из самых разных стран, готовых помочь нам со связью. Приемник выключен, и опять слышны только плеск воды да сиротливый скрип веревок. И опять весь наш мир – океан, да летучие рыбы, да иногда чья-то зеленая спина, скользящая в пучине.
Бородатые люди. Это была одна из наших последних юмористических радиограмм. Мы зависели от прихоти судьбы. Как прибой набегает на пляж, так волны по обвисшему хвосту свободно доходили до задней стенки нашей каюты. На кормовой палубе водилась мелкая рыбешка.
При хорошей погоде можно было рассчитывать, что недели через две нас прибьет к суше, с добрым запасом провианта и прочим грузом на носу и в каюте. Но если мы попадем еще хоть в одну переделку, «Ра» превратится в развалину. После нашего выхода из Марокко только «Африканский Нептун» сумел сфотографировать нас в океане под парусами. Хочешь посмотреть на лодку со стороны, отплыви, сколько позволит страховочный конец. И надо сказать, картина была страшно интересная для нас, ведь мы неделями видели только друг друга да ближайшую часть ладьи. Жорж отплыл от лодки с камерой для подводной съемки и, поднявшись на гребне волны, запечатлел «Ра», какой она представилась бы встречным мореплавателям.
Седьмого июля папирусный корабль все еще выглядел великолепно – высокий золотистый форштевень, наполненный восточным ветром бордовый парус. Да, пока что ветер был попутный, но если разразится шторм, у «Ра» уже не будет такого вида, и фильм об экспедиции останется без кадров, показывающих папирусную ладью в открытом море. Хуже того, вода может испортить пленку, отснятую Карло. Вот почему я при очередном радиосеансе с Италией попросил Ивон найти кинооператора, который мог бы встретить нас в море, не доходя Вест-Индии. Я смотрел на это еще и как на меру предосторожности, хотя своим товарищам об этом не сказал. В конце концов я отвечал за жизнь всех членов экспедиции.
