Когда поиски возобновились и остался последний сектор круга, я заметил, что мои помощники, все трое, словно нарочно, обходят нужный камень, а все другие переворачивают, Наконец кольцо замкнулось.
— Нет больше китов, — озадаченно произнес бургомистр. — А вы пропустили вот этот. — Я показал на заветный камень.
— Ничего подобного, — возразил Лазарь. — Разве ты не видишь: он лежит светлой стороной вверх.
И я понял, что эти дети природы с одного взгляда могут определить, повернут ли камень «загаром» кверху или светлой, не прокаленной солнцем стороной, как этот.
— Ладно, допустим, вы его перевернули, — уступил я. — А теперь поверните еще раз. Помните камень у Рано Рараку, на котором вы часто сидели, — что было, когда его перевернул сеньор Арне?
Лазарь вместе со мной ухватился за камень, и мы опрокинули его.
— Глядите! — вымолвил Лазарь, растерянно улыбаясь. Атан ахнул; бургомистр возбужденно твердил: — Очень важно. Очень важно. Какой сильный аку-аку! Бросив статую, опять прибежали «длинноухие», подошел и народ из лагеря. Все были поражены, даже два молодца, которые только что сами нашли камень с рельефом. Мы с фотографом, думая про удивительные совпадения этого дня, с трудом удерживались от смеха. Эрория покачала головой и спокойно объявила, что я удачник, только и всего. Она не могла оторвать глаз от трех китов, и я подумал, что для нее это своего рода галерея фамильных портретов, ведь говорил же ей отец, что она происходит по прямой линии от кита! А бабка Мариана поведала нам странную историю. Вместе с пастухом Леонардо она жила в каменном домике на другом краю нашей долины. Сегодня у них ночевал брат Леонардо — старик Доминго, и, проснувшись утром, он рассказал, что видел во сне, как сеньор Кон-Тики поймал пять тунцов.
— Значит, еще двух не хватает! — воскликнул бургомистр.
И не успел я опомниться, как вся компания снова принялась ворочать камни, причем наиболее рьяные, по-моему, выходили за круг.
Все настроились во что бы то ни стало найти двух недостающих китов, чтобы исполнился сон Доминго. Наконец кому-то попались две не очень старательно высеченные рыбы, которых тотчас объявили китами.
Пасхальцы с торжеством разложили в ряд все пять изображений, затем бургомистр взял небольшой камешек, начертил им некую дугу на песке перед китами, в середине дуги выкопал ямочку и сказал:
— Готово.
Вместе с Лазарем он стал у дуги и, вращая бедрами, они спели несколько строф из древней песни Хоту Матуа, отдохнули, потом спели еще, опять передохнули. Так продолжалось до вечера, наконец все разошлись.
На следующий день Лазарь ни свет, ни заря явился в лагерь с мешком и шмыгнул в мою палатку. Когда он скинул мешок с плеча на пол, я услышал стук каменных фигур.
С той поры Лазарь частенько наведывался ко мне по ночам. Днем он работал, вечером вместе со всеми отправлялся спать в пещеру, по среди ночи, шагая через спящих, тихонько выбирался наружу, седлал копя и исчезал во мраке за пригорком на западе.
Бургомистр еще три дня крепился, потом и он не выдержал. Вызвав меня для важного разговора, он сообщил, что у него-де есть друг, у которого в саду хранится большая красная статуя без номера, и эту статую я могу взять к себе на корабль как талисман. Я объяснил бургомистру, что такие памятники охраняются государством, их нельзя увозить. Он заметно расстроился и приуныл: значит, этот дар не годится… По его лицу было видно, как он терзается. Наконец бургомистр тихо сказал, что переговорит со своими людьми, у многих из них есть родовые пещеры. Пусть только меня не сбивает с толку, если кто-нибудь принесет новые с виду изделия, и станет уверять, будто сам их нашел или сделал. Дескать, люди боятся говорить открыто об этих вещах. И вообще хранимые в пещерах камни положено мыть и чистить.
Я принялся втолковывать ему, что этого ни в коем случае не надо делать, можно испортить изделие.
И тут дон Педро проговорился: как же так, отец специально просил его мыть камни!
— А ты сдувай пыль, и все, — посоветовал я. — Тогда камень не будет истираться.
Бургомистр одобрил эту идею и сказал, что поделится моим советом с другими. Но его беспокоило, что в поры застывшей лавы могут проникнуть личинки насекомых и мелкие корешки. В пещерах, которые остались без присмотра, из-за этого потрескалось и пропало много скульптур. Забыв про свою осторожность, бургомистр рассказал, что моет все свои фигуры каждый месяц. Я слушал с каменным лицом, и он совсем разоткровенничался.
Я узнал, что на чистку всех камней у него уходит пятнадцать ночей, ведь он как старший брат отвечает за четыре пещеры. Жена в это время ловит рыбу, ей не положено помогать ему, она из другого рода. Бургомистр должен входить в пещеру один и стараться не шуметь. Как вошел, быстро хватай, что нужно, — раз, два, три! — и скорей на волю, мыть взятое. В одном тайнике есть даже деньги — железные деньги. Но в пещерах сыро, поэтому деревянных фигур в них нет. Правда, он унаследовал еще две пещеры другого рода — ана миро, которые полны деревянных изделий, да только ему до сих нор не удалось найти туда вход. Три раза приходил он в указанное место и жарил цыпленка в земляной печи, чтобы запах помог отыскать тайные входы в эти пещеры, и все напрасно. Теперь вот хочет попробовать еще раз. Под конец бургомистр добавил, что его аку-аку все время советует ему взять кое-что из пещер и подарить Кон-Тики, хотя отец говорил, чтобы он никогда-никогда ничего не выносил из тайников. Ему бы получить брюки, рубаху, совсем немного материала на платье да несколько долларов в придачу — он спрячет все это в пещере на тот случай, если кто-нибудь из родни будет очень нуждаться. Тогда посмотрим, что произойдет…
Бургомистр получил все, о чем просил, но ничего не произошло. А тут наступил шестнадцатый день работ со статуей — еще немного, и великан станет на место. Была середина февраля, время ежегодного визита с материка, губернатору уже сообщили по радио, что на Пасхи вышел военный корабль «Пинто», и «длинноухие» страшно торопились.
Бургомистр мечтал вовремя управиться с подъемом, чтобы командир корабля своими глазами увидел стоящего на стене идола, — ведь он, прибыв на остров, автоматически становился высшим представителем власти на Пасхи, и дон Педро надеялся, что капитан «Пинто» доложит о нем что-нибудь лестное президенту Чили.
На шестнадцатый день работ бургомистру понадобился канат, чтобы с одной стороны тянуть, с другой удерживать статую. И так как все наши веревки были заняты на раскопках в разных концах острова, мы вечером поехали на джипе к губернатору в надежде раздобыть канат. А губернатор встретил нас известием, что «Пинто» ожидается завтра, ведь уже десять суток как судно вышло из Чили. Бургомистр расстроился. Значит, он не поспеет со статуей… Как только придет корабль, всех поставят на погрузку шерсти и выгрузку муки, сахара и прочих припасов на год. Да, как ни жаль, подтвердил губернатор, «длинноухим» и всем остальным, кого мы наняли, придется прервать работы и завтра явиться к нему.
Обескураженные, мы проехали через деревню к патеру Себастиану, чтобы сообщить о ходе событий. Я шепнул ему, что все мои попытки проникнуть в родовую пещеру пока остаются безуспешными, хотя на борту нашего судна собралась уже целая коллекция необычных скульптур.
