Казалось бы, северо-западный архипелаг во всем отвечает роли трамплина на пути из более древней обители в какой-то не опознанной еще области Юго-Восточной Азии и подходящего географически, антропологически, хронологически источника населения и культур на крайнем востоке Тихого океана. Однако это не так. Мы видели, что полинезийская проблема достаточно сложна и сами маори-полинезийские племена утверждали, что их предки застали на всех этих островах других людей. Как указывает Бак, «…предания утверждают, что прибывшие позже полинезийцы застали более древних обитателей на Гавайских островах, островах Кука и в Новой Зеландии… Пришельцы покорили предшественников, но не истребили их, а поглотили» (Buck, 1933[51]). В разных концах Полинезии генеалогические датировки, исходящие из продолжительности жизни одного поколения в 25 лет, свидетельствуют, что в зависимости от расположения различные острова заселялись нынешними маори-полинезийскими племенами в первые века нынешнего тысячелетия. Видный знаток полинезийских генеалогий Форнандер, всю жизнь посвятивший изучению истории местных племен, полагал, что 30 поколений назад, считая от конца прошлого столетия, «правящая верхушка всех племен, так сказать, снова тронулась в путь». После этого на протяжении нескольких поколений родословные правителей прерываются и сменяются новыми: «Волна переселений захлестнула островной мир Тихого океана, увлекая в своем водовороте все основные племена и, вероятно, все мелкие». «Она оставила глубокие, неизгладимые следы. Она изменила древние обычаи, верования и образ правления. Она повлияла даже на язык». Форнандер показывает, что на смену старым божествам пришли новые, изменились географические названия и, похоже, что в это время прекратилось строительство пирамидальных каменных платформ (Fornander, 1878[114]).
Сто с лишним лет назад собиравший племенные предания маори Шортленд писал: «Из этого авторитетного источника мы узнаем, что предки нынешнего народа пришли с далекого острова Гаваики, лежащего к северу или к северо-востоку от Новой Зеландии, либо с группы островов, один из которых носил это имя» (Shortland, 1856[280]). Такое же предание существовало на Таити, но там остров называли «Гавай’и», помещая его на севере. Легенда о пришествии предков из Гаваики или Гавай’и широко распространена в Центральной и Южной Полинезии, однако совсем отсутствует на Гавайских островах. Кроме Гавайи на северо-востоке Тихого океана только Савайи (острова Самоа) мог превратиться в Гаваики в маорийской речи. Предположение, что в преданиях подразумевается Савайи, высказывалось давно, поскольку его местоположение хорошо согласовывалось с гипотезой о расселении из малайской обители от острова к острову. Но в преданиях маори говорится о дальних плаваниях, которые их предки совершали между Гаваики и Самоа, и, кроме того, Раротонга в Центральной Полинезии фигурирует как промежуточная остановка на пути от Гаваики до Новой Зеландии, поэтому савайский вариант был отвергнут, и все современные исследователи согласны, что маори пришли не с Самоа, а откуда-то из Восточной Полинезии.
Нетрудно отождествить легендарный Гаваики маорийских преданий с Гавайскими островами, логическим географическим трамплином для мореплавателей из Северо-Западной Америки. Изучая ранние маорийские генеалогии, Форнандер сделал такое открытие:
«…в числе других важных имен, фигурирующих в преданиях до того, как маори покинули Гаваики, видим четыре, которые встречаются также в гавайской генеалогии Улу между именами Аиканака и Паумакуа. В новозеландских легендах эта четверка выступает в роли вождей или арики Гаваики и сменяет друг друга в той же последовательности, что и в гавайской родословной. Вот эти имена с указанием гавайского произношения в скобках: Хема (Хема), Тавхаки (Кахаи), Вахиероа (Вахиелоа), Рака (Лака)».
Форнандер признает: «Вряд ли вероятно, что были два ряда вождей… с тождественными именами в одинаковой последовательности; за одним исключением, такое же тождество наблюдается для имени жен троих из них…» Он установил также, что у гавайцев сохранилось предание о местном вожде, который в давние времена покинул Гавайи, чтобы искать новую обитель в далеких краях; сравнивая это гавайское предание с воспоминаниями маори о событиях из жизни предков в Гаваики, он обнаруживает такое сходство, «что обе легенды, как это сразу видно, излагают две версии одного и того же события» (Fornander, 1878[114]).
Другой хорошо известный специалист по полинезийским генеалогиям, Перси Смит, обнаружил, что среди видных гавайских вождей, покинувших Гавайи между 1100 и 1200 гг. в поисках новой обители на юге, был некто Олопана, жену которого звали Лу’укана. «По известным правилам смены букв имена Олопаны и его жены на языке маори превратятся в Коропанга и Рукутиа. Так вот, в маорийской истории мы находим Ту-те-Коропангу и его жену Рукутиа, которые жили в Гаваики…» (Smith, 1910[291]).
Но если легендарный остров Гаваики и Гаваи’и племенных преданий маори и Центральной Полинезии — Гавайские острова, то северный угол великого полинезийского треугольника оказывается воротами, через которые проходили нынешние обитатели Полинезии. Мы уже видели, что Самоа на западе треугольника затем стали важным узлом контакта, воспринимая меланезийские достижения с Фиджи и направляя по ветру переселенцев в сопредельные части Микронезии и Меланезии. Третий угол, остров Пасхи, — одинокий восточный форпост на полпути к Южной Америке. Мы возвратимся к нему дальше в этой книге в поисках недостающего компонента смешанной полинезийской культуры, поскольку видели, что есть еще один, более мощный морской путь в восточную часть Тихого океана, который заслуживает наибольшего внимания в связи с постоянно возникающим аргументом о наличии субстрата некоего более древнего народа в Полинезии. Есть убедительные физико-антропологические и культурные свидетельства, позволяющие верить в настойчивые утверждения дорожащих своей историей островитян от Пасхи до Гавайских островов и Новой Зеландии, что другие люди уже обитали на этих островах, когда 30 поколений назад через Гаваики сюда пришли предки нынешнего населения. Прежние жители и многие их верования и обычаи не столько искоренялись, сколько абсорбировались пришельцами. Они не были плотниками, мастерами резьбы по дереву и изготовления досок, как исторически известные маори-полинезийские племена и их северные соседи в лесистом приморье северо-западной части Северной Америки, зато это были искусные каменотесы, которые вырубали огромные глыбы на склонах гор, обтесывали и подгоняли камень для своих храмовых построек и монументов, подобно обитателям безлесных районов Андской области. Руками этих древних поселенцев созданы мегалитические сооружения и исполинские антропоморфные изваяния, воздвигнутые и потом заброшенные на ближайших к Южной Америке окраинных островах; это они интродуцировали употреблявшуюся в пищу маори-полинезийскую собаку, распространили в Полинезии выведенный человеком 26-хромосомный американский хлопчатник, и батат вместе с его южноамериканским названием кумара, и бутылочную тыкву, которую использовали в качестве сосуда, погремушки или поплавка для рыбацких сетей; интродуцировали также целый ряд других полезных американских растений, к которым мы вернемся в главе 9, в том числе важный пресноводный камыш тотора, применявшийся пасхальцами для вязания бунтовых лодок наподобие древнеперуанских и для кровли круглых каменных домов неполинезийского типа, опять-таки перекликающихся с южноамериканскими. По всей Полинезии находим мы элементы этого протополинезийского субстрата не обязательно в виде археологических остатков, очень часто в виде культурных черт, воспринятых новыми переселенцами и дошедших через века вплоть до исторических времен.
