Поскольку господствовал взгляд, будто ваятели происходили из Азии, на Тихоокеанском побережье которой ничего похожего не найдено, исследователи пришли к выводу, что ваяние зародилось самостоятельно на наиболее удаленных от Азии островах. Маркизские острова лежат несколько ближе к Азии, чем остров Пасхи, отсюда — гипотеза, что первоначально идея создания таких скульптур возникла на Маркизах, а уже оттуда переселенцы принесли ее на Пасху, крайний форпост Полинезии перед южноамериканским континентом. И будто бы на Пасхе ваяние достигло кульминации потому, что на безлесном острове полинезийцам, мастерам резьбы по дереву, пришлось всецело перейти на другой материал. Хотя гипотеза эта была всего лишь воздушным замком, с ней согласились почти все после того, как ее преподнес в качестве «элементарной истины» ведущий авторитет в области полинезийской культуры Те Ранги Хироа. А ведь Те Ранги Хироа сам не бывал ни на Маркизах, ни на Пасхе и не видел статуй своими глазами
[10]
.
Впрочем, Генри и его французский друг не очень-то полагались на авторитеты. То, что они сами видели и трогали руками, весило для них больше, чем постулаты, призванные подтвердить надуманную гипотезу. Я услышал вопрос: насколько близко прошли мы к Мотане, направляясь с Фату-Хивы на Хива-Оа? Присмотрелись к его ландшафту? Нет? Так вот, этот островок теперь совсем голый, а не так давно там был такой же густой лес, как на соседних островах. Люди превратили Мотане в пустыню. Почем знать, может быть, раньше и остров Пасхи вовсе не был безлесным? Обилие монументов позволяет предположить, что остров был перенаселен, и люди вполне могли истребить лес. В Норвегии, добавил Генри Ли, сотни безлесных островов. Или взять Исландию, Шетландские острова — где там лес? Тем не менее, когда туда пришли викинги, среди которых были и резчики по дереву, они не занялись ваянием. Да и как можно, даже не поглядев на немногочисленные статуи Пуамау, утверждать, что они старше сотен истуканов, воздвигнутых во всех концах Пасхи?
Пока загадка не решена, нельзя отвергать ни одну из возможностей, мудро заключил старый француз. Подняв указательный палец, он важно добавил, что превратно толковать факты еще хуже, чем вовсе их игнорировать, ведь превратные толкования мешают непредвзято смотреть на другие версии.
— От нас до Пасхи так же далеко, как до Южной Америки, — продолжал он.
— Если допустить, что кто-то с здешних островов принес на Пасху искусство ваяния, с таким же успехом можно допустить, что эти люди могли прийти сюда из Южной Америки.
Алетти промерил расстояние на школьном атласе. Да никто и не спорил, ведь француз был прав. К тому же час был уже поздний.
Потушен фонарь на большом столе, но я еще долго не мог уснуть, лежа на скрипучей железной кровати Генри Ли и пытаясь собраться с мыслями под аккомпанемент дружного храпа. Эх, вернуться бы когда-нибудь сюда после тщательной подготовки, провести в долине научные раскопки. Археологи тогда еще не работали на Маркизских островах, даже на знаменитом острове Пасхи не копали. Да и другие острова Восточной и Центральной Полинезии не изучались ими.
Мечты — что семена: им, чтобы прорасти, нужны хорошая почва и уход. Семена, посеянные в домике Генри Ли, не могли пожаловаться на уход, они про— росли и дали плоды. Много лет спустя я пришел в залив Пуамау на собственном экспедиционном судне. С мостика вместе со мной на зажатую горами долину смотрели четыре профессиональных археолога. Мы прибыли сюда с острова Пасхи. Полгода вели там раскопки, углубляясь в грунт, который за много столетий засыпал некоторых пасхальских великанов по самую шею. В земле этого удивительнейшего изо всех тихоокеанских островов были собраны новые драгоценные научные данные. Выявлены чередующиеся слои, отвечающие трем последовательным культурным периодам. Вооруженные свежими, надежными сведениями о возрасте и эволюции пасхальских статуй, мы прибыли на Маркизские острова за сравнительным материалом. Я всматривался в излучину черного пляжа. Не видно ли под пальмами большого коттеджа? И маленькой конурки? Нет. Ни того, ни другого.
Островитяне рассказали, что оба дома смыло наводнением. Вместе со всем инвентарем. Пропали книги Генри Ли, пропала его коллекция старинных идолов и других вещей языческой поры. Старый француз скончался. Генри Ли переселился в соседнюю долину и вел там жизнь отшельника.
Мы разыскали его. Хотя ему было трудно ходить из-за слоновой болезни, он расчистил участок в лесу и разбил новую плантацию, лучше прежней. Алетти
— гордость и радость отца — вырос в отличного молодого человека, собирался занять должность суперкарго на одной из таитянских торговых шхун.
Только красные каменные великаны оставались на тех же местах — неподвижные и неизменные. Правда, они успели снова укрыться за ширмой из деревьев и кофейных кустов. Сколько они простояли вот так? Сколько времени прошло с тех пор, как наделенные Творческим воображением энергичные и искусные мастера выломали из горного склона бесформенные глыбы, протащили их через густые заросли, пренебрегая обилием древесины, и превратили в истуканов по заранее обдуманному плану? Ваятели их обожествляли, враги боялись, миссионеры ненавидели и валили, немногие добравшиеся сюда современные путешественники восхищались ими, а сами они оставались такими же безмолвными, как лесные деревья.
Но через несколько месяцев за них заговорили экспедиционные археологи. Внутри постаментов, на которых стояли изваяния, и под ними был найден древесный уголь. Это позволило датировать культовые платформы радиоуглеродным методом, как перед тем мы датировали три чередующихся культурных слоя острова Пасхи. Выяснилось, что истуканы Хива-Оа были воздвигнуты около 1300 года. В это время ваятели среднего пасхальского периода уже полным ходом устанавливали исполинские статуи, которым предстояло прославить остров. Но наши раскопки показали, что еще до того скульпторы раннего пасхальского периода изготовили множество каменных великанов, похожих, как родные братья, на древнейшие статуи Тиауанако в Южной Америке. И получалось, что на ближайшем к Америке острове истуканов воздвигали задолго до того, как на Маркизах вообще началось ваяние. К тому же обнаруженная в кратерных болотах Пасхи цветочная пыльца позволила установить, что раньше он, как и все остальные острова теплого пояса Тихого океана, был покрыт лесом. Не было недостатка в древесине. Первые поселенцы свели лес, чтобы расчистить место для обширных каменоломен, для посадки американского батата, для больших деревень, состоявших из неполинезийских каменных построек. Словом, первые же раскопки нарисовали картину, обратную той, которую предлагали раньше, подгоняя ее под господствующую догму.
Но об этом, понятно, никто из нас не знал, когда мы с Лив, завершив наш первый визит в Пуамау, оседлали коней и простились с Генри Ли и его семьей. Напоследок мы еще раз проведали веселого француза, а затем двинулись по следам Тераи вверх по извилистой тропе, ведущей в горы.
Мы любовались видом, искали взглядом бескрылую птицу, беседовали — и запутались в тропинках на поросших папоротником буграх. Ошибка обнаружилась, когда тропа свернула вниз в глубокую долину Ханаиапа — ту самую, в которую Тераи направился из Пуамау. Небо заволокли тяжелые тучи, близился вечер, дотемна все равно не отыскать нужную тропу… И мы решили спуститься в последнюю из трех обитаемых долин Хива-Оа, где еще не бывали.
