— Я говорил тебе про древние медные копи. Вот они, перед тобой! — сказал Коста.
Куски давно разрозненной мозаики начали складываться в логическую картину, и на миг у меня перехватило дыхание, а Коста уже показывал на странную гору за бугром со следами кладки. Будто огромный ржаво-красный гнилой зуб с почти сквозной дырой посередине. Сразу видно, что это не эродированный кратер, вообще не природное образование, — тут поработал человек.
— Одна из старинных выработок, — объяснил Коста. — Здесь ты на каждом шагу увидишь следы деятельности древних рудокопов.
Но тогда понятно, почему именно здесь появился зиккурат шумерского типа. Вспомнились тексты древних шумерских плиток, с которыми я знакомился в Ираке и о которых говорил с Джеффри Бибби на Бахрейне. Прикидывая в уме итог, я с трудом удержался от того, чтобы высказать вслух напрашивающуюся догадку.
По словам Косты, только у подножия причудливой горы лежало в кучах около сорока тысяч тонн шлака. Всего же геологи обнаружили в Северном Омане сорок шесть древних выработок. Нашему экскурсоводу не терпелось показать нам другую копь, где накопилось до ста тысяч тонн шлака. Древние рудокопы начисто срыли целую гору, и мелкая лощина на ее месте, засыпанная разноцветным шлаком из множества маленьких плавильных печей, напоминает исполинскую палитру живописца.
Трясясь по каньонам и пересохшим руслам, мы достигли самого впечатляющего, по мнению Косты, изо всех археологических объектов Омана. В самом деле, нельзя было не поразиться размаху древних тружеников, преобразивших местность в подобие огромной арены или живописного театра под открытым небом. От бывшей тут горы рудокопы оставили только отливающий металлическим блеском монументальный выступ, этакую триумфальную арку, примостившуюся на приподнятом краю пестреющего обломками поля битвы. Не исключено, что величественная арка была сохранена намеренно в память о первой штольне, с которой рудокопы начали штурм медной горы, обреченной на полное исчезновение.
Я не мог больше терпеть, должен был поделиться своими догадками.
— Макан! — вырвалось у меня, когда Коста завел нас под могучую арку, чтобы мы оттуда полюбовались эффектным зрелищем.
— Верно, — подтвердил он. — Вполне возможно, что это и есть Макан, легендарные Медные горы древних шумеров. Здесь самое близкое к Двуречью месторождение меди.
Я вспомнил, как Джеффри Бибби, показывая развалины древнего портового города на Бахрейне, привел нас на площадь у обращенных к морю городских ворот, где были найдены куски необработанной меди. Бибби считал эту находку свидетельством того, что во времена шумеров местные купцы выходили из залива, чтобы добыть столь необходимый для культур бронзового века металл. Ввоз меди играл важнейшую роль для создателей цивилизации Двуречья — ведь ни в самой этой стране, ни у ее соседей по заливу не было своих месторождений!
Самый вдумчивый, пожалуй, исследователь вопроса о происхождении и путях доставки меди в Двуречье, Бибби обращает внимание на данные древних плиток о том, что металл привозили по морю из страны, которую шумеры называли Макан или Маган. Две найденные в Уре плитки четырехтысячелетней давности представляют собой расписки шумерского купца за товары, полученные им от главного храма. В одной расписке говорится о шестидесяти талантах шерсти, семидесяти кусках ткани, ста восьмидесяти шкурах и шести кур (около двух тысяч литров) доброго кунжутного масла, предназначенных для «обмена на медь». Вторая расписка уточняет, что ткани и шерсть выданы для «обмена на медь из Макана».
Бибби нашел упоминания Макана в месопотамских текстах времен Саргона Аккадского, около 2300 года до нашей эры: царь горделиво сообщает, что корабли из Макана швартуются у его причалов вместе с судами из Дильмуна и Мелуххи. Внук Саргона утверждал, что он «выступил в поход на Макан и лично пленил Маннуданну, царя Макана». А Гудеа, правивший в Лагаше около 2130 года до нашей эры, ввозил из Макана диорит для многочисленных каменных статуй, иные из которых уцелели до наших дней и донесли до нас надписи, в которых сказано о происхождении камня. Но, отмечает Бибби, около 1800 года до нашей эры ссылки на «медь из Макана» и на товары «для обмена на медь, погруженные на корабль, идущий в Макан» прекращаются. Видимо, с той поры больше не было прямых плаваний в Макан, вся торговля медью шла через Дильмун. Однако Макан по-прежнему значился как первичный источник металла. В текстах можно прочесть: «диорит из Макана», «медь из Макана», «пальмовое дерево из Дильмуна, из Макана, из Мелуххи»
[26]
. Если в древних преданиях верховные боги Двуречья и спасшийся от потопа Зиусудра тесно связаны с дильмунским торговым центром, то Макан совсем не упоминается в мифологических текстах. Шумерские боги там не бывали. Все ссылки на Макан носят чисто деловой, коммерческий характер.
К тому времени, когда раскопки Бибби на Бахрейне начали поставлять убедительные доводы в пользу гипотезы о тождестве Бахрейна и Дильмуна, уже было выдвинуто немало предположений о местонахождении Макана. В частности, некоторые ученые были склонны помещать Макан в Африке. Авторитетный исследователь С. Крамер допускал, что Макан — Египет; кое-кто отдавал предпочтение Судану или Эфиопии. Основанием для этих предположений служил один намек в поздних ассирийских анналах. Около 700—650 годов до нашей эры воинственные ассирийские цари вышли по суше к Нижнему Египту со стороны Средиземноморья и оставили надписи, в которых помещали Макан и Мелухху южнее страны египтян. Однако вряд ли ассирийцы могли верно судить, как далеко на юг от Египта находились эти легендарные области, поскольку прямая торговля между Двуречьем и Маканом прекратилась за тысячу лет до того.
Другим исследователям Макан виделся ближе к шумерским портам. Так, Вулли писал, что «диорит доставлялся морем из Магана, расположенного где-то на берегах Персидского залива». Насчет меди он уточняет, что она «поступала из Омана, как показывает анализ руды...»
[27]
. Бибби поддерживает эту точку зрения. Во-первых, потому, что Макан, по его прикидкам, был вполне достижим для парусных судов из Дильмуна, во-вторых, потому, что анализ многих медных изделий из Двуречья, датируемых III—II тысячелетиями до нашей эры, показал наличие в металле малых примесей никеля
[28]
. Никель в медной руде встречается довольно редко, но точно такую же примесь обнаружили в образце руды с закрытой при отце Кабуса территории Омана. Образец «из древних выработок» был найден в долине, уходящей вглубь страны от порта Эс-Сохар.
Из полученного мной впоследствии письма от мистера Дж. Джеффса из Канадской геологоразведочной компании я узнал, что именно упоминание оманского образца в книге Бибби «В поисках Дильмуна» побудило руководителей компании организовать с разрешения султана Кабуса разведку забытых копей в Северном Омане, и тогда был открыт храм, к которому нас привез Паоло Коста.
Уже после экспедиции «Тигрис», когда Паоло Коста с супругой неожиданно навестили меня в моем доме в Италии, я услышал, что начаты раскопки храмовой пирамиды у Тави-Арджи. Ветры и водяные потоки не давали копиться гумусу на гладкой твердой поверхности вади, где стоит источенный зубом времени курган, поэтому пока все находки, включая черепки, датировались не старше мусульманского периода. Но на вершине Коста откопал сильно эродированную кладку из квадратного сырцового кирпича того самого типа, какой применялся в Двуречье. Судя по всему, пирамиду венчала некая надстройка.
