Он опрометью кинулся в ванную и пустил холодную воду.
— Ой, блин! — доносились из ванной его вопли. — Мать-перемать твою! Эли, вызови «скорую»! Ой, блин! Ты меня прикончила!
Я неспешно прошествовала к ванной и остановилась в дверях, небрежно прислонясь к косяку.
— В чем дело, Дэвид, дорогой? У тебя что-нибудь болит?
— Чем ты меня намазала, сука ты этакая?
— Ничем, — ответила я, с невинным видом пожимая плечами. — Постой-ка, может, вот этим? — Я извлекла из кармана остатки «жгучки» и воззрилась на мазь с таким видом, будто увидела впервые.
— Ты намазала меня «Огненным перчиком»? — Голос Дэвида сорвался на фальцет. — Мерзавка! Да ты совсем чокнулась!
— А в чем дело?
Дэвид, бережно прикрыв пострадавшие чресла, ринулся в спальню и принялся с бешеной скоростью одеваться.
— Что на тебя нашло, психопатка чертова? — чуть не плача, спросил он. — Ты что, искалечить меня решила?
— Искалечить тебя! — задумчиво переспросила я. — Да ты, между прочим, только что вешал Лайзе Браун лапшу на уши про какую-то зарубежную командировку. И даже не думал рассказать ей, что улетаешь со мной!
У Дэвида отвисла челюсть.
— Что? — тупо спросил он.
— Пока ты звонил из гостиной, я подслушивала по Микки-Маусу, — мстительно пояснила я. — Ты уж извини, Дэвид, но ничего не выйдет. Не могу я взять тебя с собой, зная, что, как только вернешься, ты сразу помчишься к Лайзе. Тебе придется сделать выбор прямо сейчас, не сходя с места. Или я, или Лайза Браун. Что скажешь?
— Я тебе все скажу, — процедил Дэвид, бережно поглаживая свои яйца, словно они были отлиты из чистейшего золота. — Моя жизнь мне во сто крат дороже всех твоих Антигуа и Хрентигуа! Ты просто стерва, Эли Харрис! К тому же бешеная! Твое место в психушке!
— А ты собачье дерьмо, Дэвид Уитворт! — завизжала в ответ я и продолжала поносить его последними словами, высунувшись из окна, пока он несся к стоянке, как заяц. — Нет, ты хуже дерьма! Дерьмо по сравнению с тобой — повидло! Последний гнида благороднее тебя в сто тысяч раз!
Машина Дэвида скрылась за углом. Я уже закрывала окно, когда заметила какого-то мужика, ошалело пялившегося на мою оголенную грудь.
Козел вонючий!
А Дэвида и след простыл.
И почему Эмма всегда права?
Глава 10
По роковому совпадению день этот, когда Дэвид во второй раз исчез из моей жизни, пришелся на дату тридцатилетней годовщины свадьбы моих родителей. Заливаясь горючими слезами, я позвонила маме, чтобы услышать совет, как лучше поступить — удавиться на колготках или выброситься из окна на железную ограду с пиками. Однако мне не повезло: мама вела неравный бой с эклерами, которые упорно не хотели выпекаться, а потому осталась глуха к моим завываниям.
— Их давно уже вынимать пора, а они даже подниматься не начали, — причитала она. — Это просто катастрофа! Я хотела пригласить профессионального повара, но твой отец и слышать об этом не пожелал. Дорого, видите ли! Сдерут с нас целое состояние за то, чтобы разогреть в микроволновке какую-нибудь фигню от «Маркса и Спенсера». Проще сделать это самим, сказал он, и сэкономить уйму денег. И ведь всю жизнь этот человек такой прижимистый. Шейлок по сравнению с твоим отцом — отчаянный транжира. Даже не верится, что мы прожили вместе тридцать лет. Да с ним и тридцати минут никто не выдержит!
— Мамочка! — всхлипнула я, воспользовавшись тем, что родительница переводила дух. — Мамочка, боюсь, что я не смогу к вам прийти.
— Что-о?!
— Я говорю, что не смогу к вам прийти, — мрачно повторила я. — Мы вконец рассорились с Дэвидом, и я убита горем. Если я приползу в таком состоянии, то только испорчу вам весь праздник своей унылой рожей.
— Джон! Послушай-ка, что несет твоя старшая дочь! — истошно завопила мама, призывая отца к телефону.
Поразительно, но всякий раз, стоило мне только что-нибудь натворить, я превращалась в его дочь.
— Джон, поговори с ней!
И она бросила трубку. Не на рычажки, а на стол. Сама же, судя по отдалявшимся крикам, отправилась за отцом в гараж. Папочка наверняка прятался там под предлогом починки каких-нибудь старых стульев для предстоящего банкета. Родителей своих я знала как облупленных.
Обычно во время громкого выяснения отношений к общему хору голосов присоединялся Бандит. Вот и сейчас в трубку ворвался его заливистый лай. Прошло добрых пять минут, прежде чем трубку наконец взяли. Но не папа. Мое ухо резанул скрипучий голос сестрички Джо.
— Послушай, Эли, если ты не придешь, то будешь в этом всю жизнь раскаиваться, — предупредила она. — Что на тебя нашло? Она же папу живьем из-за тебя съест! Со всеми потрохами.
— Дай ему трубку, — взмолилась я. Только папа был способен понять трагедию моего разбитого сердца.
— Не могу, — отрезала Джо. — Мама с ним еще не закончила. А когда закончит, то от него мало что останется, сама знаешь. Да и вообще нечего телефон занимать. Мне сейчас звонить должны.
— Парень?
— Естественно, — хмыкнула сестрица. — Ну ладно, до скорого. Смотри не опаздывай!
Послышались короткие гудки. Я непонимающе воззрилась на трубку. Потом снова набрала родительский номер. Решила изменить голос и подозвать отца, сказав, что звонит кто-то из клуба. Однако телефон был занят. Я вообразила, как Джо сидит на ступеньке, крутя телефонный шнур и выслушивая идиотские признания какого-нибудь прыщавого олуха. Насколько я знала, мальчишки в шестом классе просто помешались из-за нее.
Потом я подумала о несчастном затравленном папульке, загнанном в угол гаража. Представила кричащую маму и заливающегося лаем Бандита. Вообразила папочку, страдающего весь вечер в обществе сварливой тещи и ее гнусных подружек. И со вздохом поняла, что не могу этого допустить. Что ж, придется идти.
Поднявшись в спальню, я с отвращением посмотрела в зеркало на свою помятую физиономию. Спутанные волосы свешивались из-за ушей подобно океаническим водорослям. Глаза покраснели и заплыли. На щеках чернели разводы от туши. Когда я в таком состоянии, на меня не позарится даже колченогий и пучеглазый гоблин. Да и что мне надеть? В чем принято приходить на родительский юбилей? Большая часть моего гардероба состояла из тряпок, при виде которых мамочка кидалась к знаменитой книжке доктора Спока в надежде вычитать, можно ли еще восполнить пробелы в моем воспитании. Надежда была только на Эмму. Вот так всегда. Когда надо, ее никогда дома нет.
С вами, наверное, подобное тоже случалось. В такие минуты все видится в черном свете. Хандра вгрызается в нутро, червем точит сердце. Жизнь больше не мила, кажется, что летишь в бездонную пропасть, и даже сопротивляться не хочется, но вдруг в последнее мгновение внутренний голос напоминает: «А ведь мы с тобой все это уже проходили. И в пропасть падали. Ничего страшного в этом нет. Нужно только стиснуть зубы и начать новую жизнь». Не успела я об этом подумать, как зазвонил телефон.
