Книга Гении и аутсайдеры. Почему одним все, а другим ничего?, страница 19. Автор книги Малкольм Гладуэлл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гении и аутсайдеры. Почему одним все, а другим ничего?»

Cтраница 19

Руководство университета было поставлено в известность и вызвало Оппенгеймера на ковер. В дальнейшие события поверить так же трудно, как и в само преступление. Вот как это происшествие описывается в биографической книге Кая Берда и Мартина Шервина «Американский Прометей» (American Prometheus): «После долгих дебатов решено было дать Роберту испытательный срок и направить его на лечение к известному лондонскому психиатру с Харли-стрит».

Испытательный срок?

Перед нами две истории талантливых молодых студентов, столкнувшихся с проблемой, которая могла поставить под сомнение их дальнейшее обучение в колледже. Мать Лангана не заполнила вовремя финансовый отчет. Оппенгеймер пытался убить своего преподавателя. Оба этих дела рассматривались в вышестоящих инстанциях. И что же произошло? Лангану отказали в продлении стипендии, а Оппенгеймера отправили к психиатру. Возможно, Оппенгеймер и Ланган оба были гениями. Но во всем остальном трудно найти более несхожих людей.

Их несхожесть еще ярче демонстрирует история назначения Оппенгеймера на должность научного руководителя Манхэттенскохо проекта. Генерал Лесли Гроувз, возглавлявший проект, искал человека, который смог бы руководить работами по созданию атомной бомбы. Ставить на Оппенгеймера было рискованно, и на то имелись веские причины. Тридцативосьмилетний ученый был моложе многих своих будущих подчиненных. Он был теоретиком — а эта работа предусматривала эксперименты и участие инженеров. Его политические симпатии оставляли желать лучшего: у него имелась масса друзей-коммунистов. Но, пожалуй, самым серьезным препятствием было отсутствие у него опыта административной работы. «Он отличался исключительной непрактичностью, — вспоминал позднее один из друзей Оппенгеймера. — Расхаживал в поношенной обуви и чудной шляпе и, что гораздо хуже, ничего не знал об оборудовании». Как сказал один ученый из Беркли: «Он не смог бы управиться даже с тележкой с гамбургерами».

Ах да, кстати, в аспирантуре он пытался убить своего профессора! Так выглядело резюме человека, которому предстояло приступить к решению одной из важнейших задач XX в. И что же произошло? Повторилась кембриджская история 20-летней давности: Оппенгеймер заставил весь остальной мир взглянуть на ситуацию его глазами!

Вот еще один отрывок из Берда и Шервина:

«Оппенгеймер понимал, что Гроувз не допустит в Манхэттенский проект кого попало, поэтому пустил в ход все свое обаяние и блестящий ум. Это было бесподобное представление: Гроувз был покорен! Позднее он говорил журналистам: „Это гений, настоящий гений…“ По образованию Гроувз был инженером, имел диплом Массачусетского технологического института, и Оппенгеймер сумел ловко надавить на нужную точку».

Далее авторы продолжают:

«Из всех кандидатов, с которыми Гроувз до сих пор встречался, Оппенгеймер был первым, кто отчетливо понимал, что создание атомной бомбы потребует практическою решения множества задач, находящихся на стыке наук… Гроувз лишь согласно кивал, когда Оппенгеймер заговорил о центральной лаборатории, необходимой как раз для того, чтобы „мы могли вплотную приступить к решению химических, металлургических, инженерных и прочих задач, которым до сих пор не уделялось должного внимания“».

Мог бы Оппенгеймер лишиться стипендии в колледже Рида? Неужели ему бы не удалось убедить профессоров перевести его в дневную смену? Конечно, удалось бы! И дело не в том, что он был умнее Криса Лангана. Просто он обладал смекалкой, благодаря которой мог получить нее, чего хотел.

«Программа предполагала обязательный курс введения в математический анализ, — рассказывает Ланган о своем недолгом пребывании в университете Монтаны. — И мне достался преподаватель, читавший ужасно сухие и банальные лекции. Я никак не мог понять, почему он полает материал так скучно. И пытался это выяснить. Я шел за ним до самого кабинета и допытывался, почему он выбрал такую манеру преподавания. Почему считает, что та или иная тема имеет отношение к математическому анализу. И этот парень, долговязый и длинноногий, с кругами пота под мышками, обернулся, окинул меня взглядом и ответил: „Знаете, вам сразу нужно кое что усвоить. Некоторые люди просто не обладают достаточной интеллектуальной мощью, чтобы быть математиками“».

Перед нами профессор и студент-вундеркинд. Совершенно очевидно, что студент, обожающий математику, желает наладить контакт с человеком, который любит ее не меньше. Но его попытка заканчивается неудачей. По большому счету — и это самое печальное во всей этой истории — во время разговора с профессором по математике Крис так и не сумел донести до него самое главное. Профессор так и не узнал, что Крис прекрасно разбирается в математическом анализе.

3

Особое умение, позволяющее избежать наказания за попытку убийства или убедить профессора перевести вас на дневное отделение, психолог Роберт Стернберг окрестил практическим интеллектом. Под практическим интеллектом Стернберг понимает «знание того, что, когда и кому сказать, а также знание того, как с помощью этих слов добиться максимальных результатов». Это прикладное понятие, знание того, как выполнять то или иное действие, не отдавая себе отчета в том, откуда вы это знаете, и будучи не в состоянии объяснить это. Практический интеллект практичен по своей сути: это не знания ради самих знаний, это знания, которые помогают вам ориентироваться в жизненных ситуациях и добиваться желаемого. И самое главное, этот тип интеллекта кардинально отличается от аналитических способностей, измеряемых IQ. Оперируя научными терминами, можно сказать, что общий интеллект и практический интеллект ортогональны по отношению друг к другу: наличие одного не подразумевает обязательного наличия другого. Вы можете обладать аналитическим интеллектом, не имея при этом интеллекта практического, и наоборот. А можете, если вам повезло, как Роберту Оппенгеймеру, похвастаться и тем и другим.

Откуда же берется этот самый практический интеллект? Мы можем проследить истоки аналитического интеллекта. Он обусловлен — по крайней мере, частично — генами. Крис Ланган начал говорить в шесть месяцев. В три года самостоятельно научился читать. Он родился умным. IQ — это критерий оценки врожденных способностей. А вот бытовая сообразительность — это знания, а точнее, умения, которыми нужно овладеть. Они должны сформироваться под внешним влиянием, и влияние это, как правило, оказывает семья.

Вероятно, наиболее точное объяснение этому процессу дала социолог из Мэрилендского университета Аннетт Ларо. Несколько лег назад она провела занимательное исследование, объектом которого стала группа третьеклассников. Она отобрала чернокожих и белых детей как из богатых, так и из бедных семей. Всего двенадцать человек. Команда Ларо посещала каждую семью по меньшей мере двадцать раз, и каждый из визитов длился не один час. Исследователи попросили членов семьи воспринимать их как «домашних питомцев» и повсюду следовали за своими объектами — в церковь, на футбольные матчи, к врачам — с магнитофоном в одной руке и блокнотом в другой.

Можно было бы предположить, что такое длительное общение с двенадцатью семьями дало представление о двенадцати различных подходах к воспитанию детей. Одни родители строгие, другие позволяют детям садиться себе на шею; одни носятся с детьми, как курица с яйцом, другие более спокойны и т. д. и т. п. Однако исследование дало совершенно иные результаты. Оказалось, что воспитательных «философий» всего две, и граница между ними проходит точно по границе между классами. Состоятельные родители воспитывают детей в одном ключе, бедные — в другом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация