«Тема: инфаркт у женщин
Это просто удивительно. Недавно от инфаркта умерла моя невестка. Она сказала, что чувствует себя неважно, у нее болит спина, и легла в кровать с согревающим компрессом. Через некоторое время к ней подошел ее муж и обнаружил, что она не дышит. Реанимация оказалась бессильной. Это должны знать все женщины. Пожалуйста, перешлите тем, кого вы любите и кто вам дорог».
Скажите, что мне делать с этой информацией? Как себя вести? Бояться того, что я почувствую себя неважно, прилягу и умру?
В Америке саму жизнь то и дело стремятся показать смертельно опасной.
Во Франции, где действительно происходили страшные вещи: войны и революции с огромным числом человеческих жертв, смены правительств, и где в определенные моменты истории жизнь была весьма сложной, французы гораздо более laissez-faire
[73]
по поводу жизни. Есть французская пословица: «Тот, кто боится, умрет от страха». Французы зачастую игнорируют предостережения и идут на риски, которых смертельно боятся англосаксы и против которых строят свои бесконечные правила. Действительно, в жизни случаются неприятные моменты. Любовь может закончиться расставанием. Писательница Кристина Неринг писала о том, что стремление к эмоциональной безопасности привело к созданию «культуры латексной любви». Мы стремимся к любви, но не хотим ранить свои чувства. Пора понять, что мы, по сути, не в состоянии контролировать все на свете. Неринг пишет:
«Идею безопасного секса можно понять, но вот идею безопасной любви нельзя».
* * *
Понимание того, что человеческая жизнь рано или поздно подойдет к концу, а происходит она именно сейчас, оказало серьезное влияние на мировоззрение француженок. Они с большим, чем мы, спокойствием воспринимают не только эмоциональные риски, но и опасности, угрожающие самой жизни. Я помню, что когда в середине 90-х в парижском метро взрывались бомбы
[74]
, парижане, включая мою подругу Надин, продолжали упорно пользоваться этим видом общественного транспорта. Надин рассказывала: «Мы можем умереть в любую секунду. Мы не знаем, когда наша жизнь может закончиться. Но я же не могу сказать себе, что из-за этого надо перестать жить». И Надин продолжала ездить на метро в мини-юбке размером с крупную почтовую марку. Я тогда несколько недель не заходила в метро, а когда наконец зашла, то мечтала о том, чтобы на мне был бронежилет.
Этот случай напомнил мне о другой «бомбе», разорвавшейся в гуще одиноких американок.
Лет двадцать назад журнал Newsweek опубликовал статистику, гласившую, что у среднестатистической сорокалетней одинокой американки «больше шансов быть убитой террористами, чем выйти замуж».
Целое поколение одиноких женщин с удвоенными усилиями продолжили поиски мужей и любовников.
(Одна небольшая публикация в Newsweek – и гигантский финансовый скачок для индустрии знакомств
[75]
.) Спустя двадцать лет Newsweek признал, что напечатанная информация была ложной, но тут же выдал новую информацию, сильно озадачившую миллионы людей, занятых судебными разбирательствами своих разводов и посещающих психотерапевтов. По сообщениям Newsweek, новой тенденцией стали неожиданно «счастливые вторые браки». Журнал цитировал даму, сказавшую: «Я замужем за прекрасным мужчиной, я от него без ума, и быть счастливо замужней гораздо лучше, чем счастливо одинокой и независимой».
О чем все это?
Если бы французские СМИ вывалили на француженку подобную информацию, она бы проигнорировала ее со свойственным ей чувством юмора и реализма и сказала, что, к счастью, не живет в ситуации таких резких контрастов. Как ни крути: будь то минимальные шансы на замужество или недосягаемо счастливый второй брак, все это способно не упростить, а только усложнить поиски потенциального партнера.
К чему такое нагнетание тревоги? Зачем весь этот экстрим? Почему простые вопросы делают такими сложными?
* * *
Главный редактор французского ELLE Валери́ Торанья́н писала в колонке «Слово редактора» в номере, посвященном 60-летию журнала, о реализме и романтике своих соотечественниц: «Нет ничего, данного навечно… Если есть взлеты, значит, случаются и падения… Не сдавайтесь. Женщина всегда танцует между реальностью и мечтой. Наши мечты и десятисантиметровые каблуки помогают нам увидеть мир другими глазами. Все меняется, случаются катастрофы, потом приходят хорошие новости. Это нормально, это – жизнь».
C’est la vie! Que sera, sera
[76]
.
Вы, возможно, помните песню в исполнении Дорис Дэй:
When I was just a little girl
I asked my mother
What will I be?
Will I be pretty?
Will I be rich?
Here’s what she said to me:
Que sera, sera.
Whatever will be, will be.
The future’s not ours to see.
Que sera, sera.
What will be, will be.
Когда я была маленькой девочкой,
Я спросила маму,
Кем я стану?
Буду ли я красивой?
Буду ли я богатой?
И мама ответила:
Que sera, sera.
Будь то, что будет.
Мы не можем знать,
что нас ждет впереди.
Que sera, sera.
Пусть будет, что будет!
Кто бы мог подумать, что Дорис Дэй окажется экзистенциалистом. Эта песня прозвучала в кинофильме Альфреда Хичкока «Человек, который слишком много знал», и ее слова, можно сказать, ода фатализму француженок в вопросе любви и секса. Лучше всего воспользоваться тем, что дает жизнь, а не готовиться к тому, что ждет нас в будущем, и пусть будет то, что будет. Мы не можем знать, что нас ждет впереди. Que sera, sera.
