— Чертовщина… да, проще всего объяснить произошедшее чертовщиной, — согласился Данченко, пристально посмотрев на полковника, — только ведь не бывает этого. Ты меня извини, я постарше тебя буду и в разведке поболе служу, но и я ни разу ни с чем потусторонним не встречался. А некоторые… — Данченко оборвал себя. — Ладно. Вот тебе мое предложение, полковник. Есть у тебя надежные люди в управлении?
— Найдется десяток.
— Давай-ка мы это дело будем сами раскручивать. Леонидову и Лиховцеву, естественно, ни слова. В конторе тоже об этом помалкивай. Думается мне, или Бюро здесь напортачило — они вообще грубо работают, либо лигисты из Сервис. Вот из этого и будем исходить. Наши контакты, конечно, скрыть не удастся. Для всех я с тобой советуюсь, как усилить твою службу. Ты ведь знаешь, что кроме тебя вряд ли кого поставят на замену Амбарцумяну. — Данченко понизил голос и поманил Стрепетова: — Скажу по секрету, указ о твоем назначении уже подписан. Там, — он поднял палец к небу, — ждут окончания проверки. Но учти, я тебе этого не говорил. Знаю я тебя, — Данченко шутливо погрозил полковнику, — ты ведь хитрый, как лиса, а между нами давай уж прямо, без уверток, разговаривать. Это, так сказать, аванс тебе в счет будущей дружбы.
— Понял, — Стрепетов порывисто протянул руку. — Я этого не забуду, господин генерал-лейтенант.
— Василий Тарасович меня зовут. Для своих я — просто Василий Тарасович.
Довольный встречей, Данченко вернулся к машине, сел на заднее сиденье, приказал везти себя домой и пробормотал:
— Ну вот, а господа из безопасности и флота пусть играют в свои игрушки.
Подумав, он набрал на коммуникаторе номер Леонидова. Ответил адъютант, который сухо доложил, что Анатолий Остапович сейчас разговаривает с Григорием Даниловичем Лиховцевым. Данченко отключился и криво усмехнулся. Что ж, господа, посмотрим, кто на финише будет первым.
Константин Бергер вышел на крыльцо. За шиворот с крыши скатилась дождевая капля. Он отступил под козырек.
— Здравия желаю, господин капитан первого ранга, — бодро приветствовал его молоденький сержант с едва наметившимися усиками и румянцем во всю щеку.
Сержанту сменяться было через три часа, накидка его блестела от дождя, но вид, как и положено морпеху, был бодрый, хотя и несколько тоскливый. И то — ребята в казарме или в увольнении, а он тут, охраняет офицера, который сидит под домашним арестом. Вот ведь повезло.
— Привет, — буркнул Бергер. Час назад он предложил парнишке сто граммов водки, чтобы не простыл служивый, но тот гордо отказался. — Не передумал насчет лекарства?
— Никак нет. Вот сменюсь, — морпех ухмыльнулся, — тогда и согреюсь.
— Как хочешь, — сказал Бергер и ушел в дом — вид раскисшей земли и мокрого леса настроение не поднимал.
А настроение у Константина Бергера было хреновое. Тоскливо ему было. Думал, отоспится, так нет, и сон не идет. Не думал он, что скучать будет. Первые дни, правда, он провел в ожидании визита неизвестно кого. Проверил оружие, систему связи. Страховали его надежно: даже если бы дом взяли под дистанционное наблюдение, это было бы обнаружено моментально — пассивные датчики только и ждали изменения в электронном поле. Но нет, ничего не было. Ничего. Единственное, куда не стали ставить дополнительную защиту, это на домашний коммуникатор. Вернее, стандартная аппаратура работала в обычном режиме, кодируя сигнал, но кодировка была обычная, гражданская, только от любопытных, поэтому раскодировать сигнал для любой разведки было делом плевым. И эту лазейку оставили для возможных гостей.
Бергер вспомнил мокнущего под окном сержанта. Пост они поставили напрасно. Если кто-то захочет навестить опального заместителя начальника разведки флота, сержант ему не станет помехой. Убивать, скорее всего, не станут… хотя, кто знает. Зависит от того, кто пожалует. Если пожалует. «С кеситой» и «золотыми кольцами». Интересно, предложат деньги или сразу начнут ломать психику? Черт, он думает так, будто визит — дело решенное. А если все-таки не клюнут?
Константин Карлович решительно подошел к коммуникатору и набрал номер Леонидова.
— Господин контр-адмирал? Здравия желаю, — сказал Бергер неприятным голосом, давая понять тоном и обращением по званию, что предполагает возможность прослушки, — я прошу вас снять пост от моего дома.
— Константин Карлович, существует устав, вы его прекрасно знаете. А если забыли, то я напомню: офицер, находящийся…
«Все-таки молодец „царь“, — подумал Бергер, — с полуслова понимает».
— Можете не утруждаться. Я прекрасно помню устав. Но неужели вы не понимаете, что это унизительно? Я из дома не могу выйти, как рядом оказывается этот мордоворот. Прямо уголовник какой-то, судя по физиономии. К тому же он, кажется, пьян. — Бергер мысленно попросил у сержанта прощения.
— Позволю себе напомнить, господин капитан первого ранга, — Леонидов взял тоном выше, — что вы не в отпуске и не по болезни сидите дома. Вы находитесь…
— Я русский офицер и дворянин, ваше превосходительство! Прошу избавить меня от выслушивания прописных истин. Я дал слово чести, и если вы не знаете, что такое…
— Не усугубляйте свое положение, Бергер, — голос Леонидова был холоден как лед, — не стоит забываться.
— Прошу простить, — угрюмо сказал Константин Карлович.
— Так-то лучше. Хорошо, пост я сниму под свою ответственность, помня ваши былые заслуги. У вас ко мне что-нибудь еще?
— Никак нет, господин контр-адмирал. Благодарю.
Отключившись, Бергер подмигнул коммуникатору и потер руки. Ну вот, последний барьер снят. Если и теперь никто не пожалует, то, стало быть, они и впрямь ошиблись в своих выводах. Либо этот «кто-то» раскусил их игру…
— Значит, система совершенно открыта?
— Сюда по тому, что рассказал нам уважаемый мистер Нойштадт, — да!
Нойштадт согласно кивнул и продолжил:
— И никаких работ, направленных на укрепление обороны планеты, не ведется. Мы побывали на большинстве промышленных объектов. И все они связаны только с развитием промышленной базы, транспорта и жизнеобеспечением.
— А те, на которых вы не успели побывать или которые вам не показали?
Полковник (хотя уже в отставке) Вазерли пожал плечами:
— Не думаю… если провести оценку распределения имеющихся людских ресурсов, то, за вычетом населения, ограниченно трудоспособного по возрасту, а также больных и травмированных, они могут задействовать на других объектах едва ли более полутысячи человек. А вы сами понимаете, с точки зрения планетарной обороны это даже меньше чем ничто.
Нойштадт вновь согласно кивнул:
— Судя по тому, что я увидел, у них крайне, я подчеркиваю, крайне ограниченные ресурсы. Им не хватает даже самого необходимого. И его неоткуда взять. Так что если даже они и сумеют что-то восстановить, то это будет такой мизер, который не стоит и принимать во внимание.
