– Нет.
– Где вы занимались любовью?
– В машине.
– Вы сказали, что в ту ночь на ней был черный бюстгальтер и блузка?
– Ну да, черная блузка и юбка.
– На ней было надето что-нибудь еще?
– Насколько я помню, нет.
– А трусики?
– Я не видел, как она их снимала.
– Значит, она расхаживала без нижнего белья под юбкой?
– Да нет, трусики были, кажется. Она отбросила их в сторону… если уж надо так подробно.
– Значит, когда вы занимались сексом, она была одета?
– Да, то есть на ней была юбка, а бюстгальтер я приспустил.
– А блузка?
– Ее она надела потом.
– Когда?
Крамер нахмурился, задумавшись.
– Когда я отвез ее домой, – ответил он наконец.
– Сколько прошло времени?
– Наверное, час или два. Потом мы немного поспали – во всяком случае, я.
– Сколько времени вы спали?
– Я проснулся в половине третьего. Она выходила из машины, а когда вернулась, разбудила меня.
– Вы уверены, что было половина третьего?
– Два тридцать семь. Я посмотрел на часы в машине.
– Значит, вы проснулись, а ее рядом не было?
– Да. Потом хлопнула дверца, она села, я посмотрел на часы, и она еще поддразнила меня, потому что я спал. Она спросила, есть ли у меня сигареты. Сигареты нашлись; мы покурили, а потом она попросила отвезти ее к Уле.
– Какая на ней была одежда?
– Та же самая.
– А украшения были?
– Наверное.
– Что значит «наверное»? На ней были какие-нибудь украшения или нет?
Крамер несколько секунд молчал, как будто задумавшись.
– Катрине всегда носила украшения: золотые кольца… браслеты… кольцо в виде сплетенных змеек, с большими камнями, цепочки…
– Что на ней было в ту ночь?
– По-моему, почти все из того, что я назвал. Кольца. Да, она всегда носила кольца. И в ту ночь тоже. – Крамер поерзал; ему было не по себе. Фрёлик молча наблюдал за ним. – Что? – Крамер кашлянул, нагнулся.
Фрёлик еще несколько секунд смотрел на него.
– Вы совершенно уверены, что в ту ночь на ней были украшения? Готовы присягнуть?
– Конечно. – Веки Крамера медленно поднялись и опустились… поднялись…
– Когда она вернулась в машину, украшения на ней были?
– Наверное. Не помню.
– Значит, вы не уверены, что на ней были украшения, когда она вернулась в машину?
– Поклясться не могу.
– Вы спросили ее, что она делала снаружи?
– Нет.
– Почему?
– Мне не пришло в голову спрашивать.
– Не пришло в голову?
– Нет. – Хеннинг Крамер пожал плечами. – Может, она выходила пописать или просто размять ноги.
– У нее еще что-нибудь было с собой? Например, сумочка.
– Да, сумочка была. Такая небольшая, на длинном ремне… Она еще надевала ее через голову. Сумочку я хорошо помню.
Фрёлик кивнул:
– Когда вы отправились домой?
– Где-то около трех – без чего-то три или в начале четвертого. Не помню. Я был совершенно разбит, и мне хотелось одного – как можно скорее попасть домой.
– Где вы ее высадили?
– Она попросила высадить ее на перекрестке с круговым движением в Вервенбукте – там, где поворот на Холмлиа.
– Меньше чем в километре от того места, где нашли ее труп, – сказал Фрёлик.
Крамер кивнул.
Фрёлик откашлялся.
– Вынужден еще раз спросить вас, – медленно начал он. – Вы совершенно уверены, что высадили ее именно в том месте?
Крамер тоже откашлялся.
– Да.
Фрёлик бросил на него внимательный взгляд:
– Почему именно там?
– Она хотела пойти к Уле пешком. Уле живет в Холмлиа. Точного адреса не знаю. Но она хотела к Уле, хотела последний отрезок пути пройти одна. Она объяснила, что не хочет, чтобы он меня видел, если он ее ждет.
– Почему?
– Наверное, он бы устроил скандал.
– Что было потом?
– Я уехал. – Крамер помолчал и задумался. Его передернуло.
Фрёлик попытался представить, как бы он вел себя на месте Крамера. Независимо от того, говорит молодой человек правду или нет, было ясно, что разговор дается ему с трудом. Все началось довольно легко, с философской болтовни об отношении покойницы к жизни. И даже о том, как они занимались любовью, парень рассказывал свободно. А потом ему стало не по себе. Очень не по себе. У него даже губы задрожали.
– Она помахала мне… – с трудом продолжал Крамер. Губы у него по-прежнему дрожали.
Фрёлик долго смотрел на парня в упор, а потом уточнил:
– Вы заметили другие машины в том месте, где высадили ее? Может, за вами кто-нибудь ехал?
Крамер задумался и медленно покачал головой.
– Несколько раз я замечал на шоссе такси… Нет, не знаю. Вроде везде было пусто, но, когда я трогался с места, какие-то машины были.
– Больше вы о них ничего не помните?
– Нет, я просто ехал, слушал музыку и ехал.
– И больше вы ее не видели?
– Нет.
– Она стояла и махала вам вслед?
– Нет, она не стояла. Она шла и махала на ходу. – Губы у Крамера снова дрогнули. – И больше я ее не видел!
– Скажите, в каком точно месте вы ее высадили.
Крамер кашлянул и закрыл глаза.
– Мы проехали парковку у Вервенбукты, ту, что слева, если ехать в центр города.
– По Янсбруквей?
– Да, кажется, там… И двинулись дальше, к перекрестку с круговым движением. Там еще выезд на шоссе Е6… Она сказала: «Я выйду здесь». А я… – Крамер снова кашлянул, – я поехал на шоссе…
– Продолжайте, – попросил Фрёлик.
– Я остановился у эстакады… Там она и вышла. – Крамер затих.
– Продолжайте, – велел Фрёлик.
– Ну, я повернул на шоссе, и больше я ее не видел.
– Вы сказали, что она пошла и…
– Да.
– Когда вы в последний раз ее видели, она шла по улице Ябру в сторону Холмлиа?
– Да.
– Но ведь по пути к Холмлиа ей пришлось пройти довольно длинный туннель, верно?
