– Да, так.
– Фру Ос – ваш друг?
– Нет, меня она пригласила через Катрине. Аннабет – начальница в реабилитационном центре, где наблюдалась Катрине… точнее, находилась на амбулаторном лечении.
– Сколько времени вы пробыли в гостях?
– Я уехал оттуда около полуночи.
– Вы уехали один или еще с кем-нибудь?
– Один… то есть еще с несколькими людьми; мы вместе расплачивались за такси.
– А Катрине?
– Ей стало нехорошо, и она поехала домой.
– Раньше вас?
– Да, наверное.
– Как вы думаете, почему она ушла из гостей раньше вас?
– Ей стало совсем плохо; ее рвало.
Гунарстранна нахмурился.
– Ее часто рвало? – спросил он.
– Что значит «часто»? – удивился Эйдесен. – Тогда ей просто стало плохо…
– У нее что же, был больной желудок?
– Вовсе нет, – сухо ответил Эйдесен. – После того как мы поели… значительно позже… она пошла в туалет, и ее вырвало. Сказала, что она плохо себя чувствует. – Он замолчал.
– Значит, вы решили, что она заболела, что у нее желудочный грипп или что-то в этом роде?
– Да, то есть сначала я подумал, что она, наверное, выпила лишнего.
– Но оказалось, что это не так?
– Да. Она уверяла, что за весь вечер не выпила ни капли спиртного.
– Она производила впечатление пьяной?
– Нет.
– И как же вы поступили? Вызвали такси по телефону?
– Нет.
Гунарстранна ждал. Эйдесен снова кашлянул.
– По-моему, она сама вызвала такси. Только предупредила меня, что уедет пораньше… Потом я ее уже нигде не видел.
– Значит, вы не видели, как она уезжала?
– Нет. Я нигде ее не видел и решил, что она, наверное, уехала.
– Перед тем как она уехала, вы с ней поссорились?
– Нет.
– Почему вы не попрощались, не проводили ее до такси, не убедились, что она благополучно добралась домой?
– Между нами возникло… некоторое напряжение.
– Значит, вы все же поссорились?
Эйдесен пожал плечами.
– Ей стало нехорошо, она захотела поехать домой. Вы хотели остаться. Вы не могли договориться. Вы поссорились?
– Нет, мы не ссорились.
– Если я скажу, что один из гостей видел, как вы громко ссорились перед тем, как она ушла, что вы ответите?
– Ну ладно, мы действительно поругались… Но так, не очень сильно. Мы не кричали друг на друга. Просто… атмосфера сделалась напряженной. Она не хотела, чтобы я оставался в гостях без нее.
Гунарстранна молчал. В большие окна, выходящие на юг, в комнату потоком вливался солнечный свет, в воздухе плясали пылинки.
– Уле, – сказал он. – Можно называть вас Уле?
Эйдесен кивнул.
– В подобных делах вы, хотя бы только ради уважения к себе самому, должны с самого начала говорить правду. Иначе вас ждут крупные неприятности. Вам понятно? – Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Итак, Уле, вы поссорились или нет? Если да, то из-за чего?
– Она хотела уйти из гостей, потому что ей стало нехорошо, а я уходить не хотел. Мне там нравилось, ну и она… в общем, разозлилась на меня. Ну да, именно так. Она разозлилась, что я не провожу ее до дома.
– Она так и сказала? Велела вам проводить ее?
– Нет, но ее раздражение я истолковал именно так.
– Расскажите о том, как ей стало нехорошо.
– Сначала она потеряла сознание… просто вдруг стала падать. Мы стояли и разговаривали с сотрудницами «Винтерхагена», в том числе с хозяйкой дома, Аннабет Ос. И вдруг Катрине начала падать прямо на меня, и у нее закатились глаза. Ни с того ни с сего. Все засуетились, а я отвел ее в туалет. Без сознания она была всего секунду или две, а потом ее вырвало в унитаз.
– Она как-то объяснила свой приступ?
– Нет.
– Такое уже случалось прежде?
Эйдесен выпятил губы и задумался.
– Нет, не случалось. По-моему, раньше я ни разу не видел, чтобы она теряла сознание. Правда, она очень боялась в тот вечер идти в гости.
– Почему, как вы думаете?
– Просто она… была такая. Не любила общаться с малознакомыми людьми и понимала, что весь вечер придется провести в обществе именно таких людей… И еще она боялась, что все будут коситься на нее и перешептываться у нее за спиной, потому что она пациентка.
– В тот день она говорила о своих страхах?
– Не очень подробно. Но… – Эйдесен поморщился. – Раньше, еще перед гостями, она была очень раздражительной. Постоянно набрасывалась на меня.
– Набрасывалась на вас?
– Да. Мы были у нее. Я смотрел футбол по телевизору, а потом мы заспорили. То есть все начала она.
– Из-за чего?
Эйдесен покачал головой:
– Она хотела поговорить по телефону и злилась, что я смотрю телевизор. Она выключила звук, и мы поссорились. Шел субботний матч, я поставил на одну из команд в тотализаторе, понимаете? А она прямо как с цепи сорвалась!
– И вы решили, что у нее просто не в порядке с нервами?
– Да.
– Из-за чего она нервничала?
– Из-за званого ужина. Ей не хотелось туда идти, но она чувствовала себя обязанной пойти…
– Вернемся к званому вечеру. О чем вы говорили перед тем, как она потеряла сознание?
– Не помню. Просто болтали. Кажется, Аннабет хвалила ее за то, что она такая умная, и так далее. Точных слов я не помню.
– Вы были пьяны?
– Нет, не пьян, но… навеселе. После вина я пил коньяк.
– Вы принимали другие стимуляторы?
– Что?
– Вы тесно общались с бывшей наркоманкой и наверняка прекрасно понимаете, что я имею в виду, – ответил Гунарстранна. – Вы принимали в тот вечер другие вещества, кроме крепких спиртных напитков и вина?
Лицо Эйдесена застыло.
– Катрине не была наркоманкой! Через несколько месяцев ее бы признали совершенно излечившейся. Нет, я не употребляю другие стимуляторы, как вы их называете!
– Значит, в тот вечер вы ничего не употребляли, кроме алкоголя? Так вас надо понимать?
– Да.
– У каждого из вас была своя квартира. Вы не думали поселиться вместе?
– Нет, для этого было еще рано. Но мы довольно часто ночевали друг у друга.
– И вас считали парой?
