Она снова шумно отхлебнула кофе. Потом все закончилось. Она смяла пластиковую упаковку и облизала пальцы. Фрёлик выдохнул через нос. Он так и не понял, чему сейчас был свидетелем. Ясно одно: все наконец закончилось, и видеть то же самое ему совсем не хочется.
– Вы рано ушли из гостей, – быстро сказал он.
– Кто?
– Вы… и другие.
– Да, мы поехали в центр.
– Кто?
– Мы с Уле.
– А другие?
– Да, в машине нас было пятеро. Но двое голубых решили поехать в клуб для геев; ни Бьёрн, ни Уле туда не хотели. Нет, я считаю, что все правильно – я имею в виду бары для геев и все такое. Все мои знакомые геи просто супер.
– Значит, поехали вы, Уле, Бьёрн Герхардсен и еще двое мужчин?
– Да, Гогген и Лассе. Они живут вместе.
– Ну а дальше?
– Мы поехали в «Смугет». То есть мы с Уле.
– А Герхардсен?
– Понятия не имею.
– Разве он не пошел в «Смугет» вместе с вами?
– Да, наверное, пошел. Но я запомнила только Уле. Внутри было настоящее столпотворение… Я не увидела там никого из знакомых.
– Значит, вы точно не знаете, вошел ли Герхардсен в клуб вместе с вами?
– Почему бы ему и не войти?
– Та-а-ак, – протянул Фрёлик. – Ну а что потом?
– Чуть позже мы ушли. Поехали ко мне. – Она подмигнула. – Только никому не рассказывайте! Я обещала, что буду держать язык за зубами.
– Вы с Эйдесеном поехали к вам, и он остался с вами?
– Да.
Фрёлик посмотрел на нее, не отводя глаз, чувствуя, как краснеет. Мерете Фоссум ковыряла в зубах ногтем. Ей не сразу удалось подцепить то, что она искала. Она широко разинула рот и, смешно скривив губы, продолжила изыскания.
– В какое время вы вышли из клуба?
Она пожала плечами, осмотрела палец.
– Уже светало… Часа в четыре, наверное.
– Насчет времени вы уверены?
– Нет. – Она равнодушно улыбнулась и, заметив выражение его лица, продолжала: – Извините, не знаю.
– Знаете, который был час, когда вы попали к себе домой?
– Чуть позже. Мне очень жаль, но тогда я не смотрела на часы.
– Долго ли он у вас пробыл?
Мерете Фоссум снова принялась разглядывать кончик пальца.
– До одиннадцати или двенадцати следующего дня. Не помню. А какая разница? Неужели это так важно?
Фрёлик в полном смятении записал ее слова и вычел у нее сто очков. Потом поднял на нее глаза.
– Да, очень важно, – сказал он. – Уле Эйдесен был с вами с полуночи до одиннадцати следующего дня. Я правильно вас понял?
Мерете Фоссум кивнула.
– И за все время он не покидал вашей квартиры?
– Я бы заметила, – с мечтательной улыбкой ответила она.
– А он утверждает, что вы не проводили вместе ночь.
– Бедный мальчик!
– Что, простите?
Мерете Фоссум рассмеялась:
– Наверное, он соблюдает наш уговор. Мы решили, что сохраним все в тайне. Хотя теперь она уже все равно ничего не узнает. Она ведь умерла. Бедняжка… Ужас. Но думать нужно о тех, кто остался. Уле ведь тоже нелегко пришлось! Когда с близким тебе человеком случается такое…
– Да.
– Вот видите!
– Вы с ним с тех пор поддерживаете отношения?
– Боже правый! – вздохнула Мерете.
– Что, простите?
Она расплылась было в улыбке, но быстро опомнилась.
– Хочу сказать… разве я похожа на тех, кому достаточно одной ночи?
Фрёлик молча смотрел на нее.
– Мы с ним говорили по телефону… один раз. Простите, если я сделала что-то неправильно, но ведь не так просто…
– Вы когда-нибудь, в какой угодно форме, обсуждали с Уле, что вам следует рассказать полиции о ваших действиях в ту ночь? – спросил Фрёлик, делая пометку в блокноте.
– Нет, – ответила она. – Что вы!
– Согласитесь, это как-то странно.
– Почему странно?
– Убили его подружку, полиция ведет следствие. О чем вы с ним вообще разговариваете, если не о том, что случилось?!
Мерете Фоссум подняла на Фрёлика большие глаза.
– О кино… Неужели это так плохо?
Проходя чуть позже мимо охранника, Фрёлик похлопал себя по карману, ища мобильный. Его там не оказалось. Он остановился. Неужели оставил в столовой? Либо там, либо в машине. Он повернулся в сторону лестницы. Нет, наверное, все-таки в машине. Скорее всего, в машине… Только бы он забыл телефон в машине, тогда ему больше не придется сюда возвращаться. Он подмигнул охраннику и вышел.
Глава 22
Разговор в теплице
После телефонного разговора с Фрёликом Гунарстранна сидел в машине и поглядывал в окно. Он думал о похоронах, о лицах тех, кто проходили мимо него в часовню. Вспоминал Бьёрна Герхардсена и его энергичную супругу. В окошке машины отражались настенные часы над входом. Прошло уже много времени после похорон. Пора снова навестить «Винтерхаген».
Через полчаса он въехал на парковку, запер машину и вышел, думая, не напрасно ли тратит время. Они должны проверить все версии… На парковке почти не было машин. Наверное, из-за похорон. Может быть, многие сотрудники взяли выходной. Сунув руки в карманы, Гунарстранна пошел той же дорогой, какой они с Фрёликом шли несколько дней назад. Только теперь он не встретил ни единой души. В административном здании окна были темные, пустые. Повернув за угол желтого общежития, он остановился и стал озираться по сторонам. Выудил из кармана окурок, закурил и зашагал по огороду к теплице. За прошедшие несколько дней кто-то успел окучить картошку. Очевидно, работали мотыжкой или небольшой лопатой; кто-то потрудился на совесть. Картошка радовала взгляд, чего нельзя было сказать об остальных овощах. Глядя на бледные, тонкие перья репчатого лука и лука-порея, Гунарстранна решил, что им не хватает азота. Вот морковь выглядела неплохо… Гунарстранна подошел к теплице и подергал дверь. Она оказалась не заперта. Он выкинул окурок в кучу песка.
У входа он остановился и полной грудью вдохнул теплый, насыщенный, влажный воздух. В теплице выращивали огурцы и салат. Наверху, на гребне крыши, имелись вентиляционные решетки, через которые внутрь поступал более прохладный воздух. Пройдя между столами с рассадой, Гунарстранна увидел, что у противоположной стены кто-то стоит. Он узнал Аннабет Ос. После похорон она успела переодеться в зеленый комбинезон, фланелевую рубашку и высокие резиновые сапоги. Она поливала рассаду, шагая вдоль столов со шлангом; к наконечнику был прикручен разбрызгиватель. Гунарстранна кашлянул, но Аннабет не обратила внимания. Он кашлянул еще раз.
