– Вы могли видеть его раньше – или потом.
– В тот день мы с ней только познакомились.
– Но плакат вы могли видеть уже потом, после той ночи.
– У нее есть родимое пятно.
Гунарстранна вздохнул.
– На внутренней стороне бедра, – продолжал Эйдесен.
– И родимое пятно вы тоже могли увидеть потом.
– Только если мы с ней потом встречались, а мы не встречались.
– Зачем мне лишняя головная боль? Неужели придется еще раз вызывать ее на допрос? – Гунарстранна встал. – Ваши увертки и ложь мешают мне вести следствие! – Он махнул рукой в сторону вещей Катрине: – Вы хотите, чтобы мы арестовали того, кто создал для нее эту, как вы выразились, эпитафию, или нет?
Эйдесен не ответил. Гунарстранна подошел к окну и заложил руки за спину.
– Только одно… – хрипло проговорил Эйдесен.
Гунарстранна разглядывал голубое небо. На западе над горами что-то летело – вроде бы планер. Он не отвечал и не поворачивался.
– У Катрине было бурное прошлое, – сказал Эйдесен. – Представьте, что вы общаетесь с девушкой, которая спала с кем попало!
Он замолчал. Гунарстранна не сразу отошел от окна и устремил на него пытливый взгляд.
– Что вы хотите этим сказать? – равнодушно спросил он.
– То, что должен… хотите верьте, хотите нет.
– Вы знаете всех мужчин, с которыми она спала?
– Никто из них меня не интересует.
– Катрине не упоминала при вас человека по имени Реймонд?
– По-моему, нет.
– Реймонд Скёу.
– Нет.
– Вы уверены?
– Я никогда раньше не слышал этого имени – ни от нее, ни от других.
– Что случилось в ту субботу? Когда вы встретились?
– Я уже был дома, когда она пришла. В тот день, в субботу, она работала.
– Вы были дома?
– С пятницы на субботу я ночевал у нее. Мы ходили в кино, смотрели нашумевший фильм. Мне очень понравилось. А вот ей, по-моему, не очень. Я даже удивился.
– Почему странно?
– Потому что обычно ей нравились такие фильмы – с погонями, крутыми героями, спецэффектами и так далее. Но в тот день она была какая-то рассеянная, какая-то…
– Отстраненная?
– Да, отстраненная. Потом мы вернулись в ее квартиру в Ховсетере. Было поздно, и мы легли спать. Я проснулся, когда она собиралась на работу… кажется, в четверть девятого. Бюро путешествий открывается в девять, и она ушла заранее, чтобы успеть к девяти.
Гунарстранна отошел от окна и сел в кресло напротив Эйдесена.
– А вы? – спросил он.
– У меня был выходной, поэтому я остался в постели. Немного поспал… Не помню, когда я встал, но была уже середина утра. Я сделал зарядку, добежал до Богстада и обратно, на обратном пути купил пару газет, прочел их и приготовил еду к ее возвращению.
– Когда она вернулась?
– После обеда… в половине третьего, может, в три.
– А потом?
– Мы поели. Она приняла душ и так далее. Я смотрел футбол по телевизору, «Мольде» против «Стабека»… матч закончился вничью, ноль – ноль.
– А что делала она?
Эйдесен пожал плечами:
– Не помню. Наверное, одевалась, примеряла разные вещи и так далее.
– Вещи?
– Да, она немного нервничала насчет того, что надеть в гости.
– А еще?
– Она говорила по телефону…
– Кому она звонила?
– Понятия не имею. Я смотрел футбол. Матч закончился около шести.
– Она по-прежнему казалась вам отстраненной?
– Немножко. И еще она нервничала. Она была отстраненной и нервничала.
Гунарстранна ждал.
– У меня сложилось впечатление, что она психует из-за званого ужина.
– Вы уверены?
– В каком смысле?
– Ну, она могла говорить о чем-то другом. Возможно, у нее что-то случилось на работе.
Эйдесен покачал головой.
– Значит, о работе она вам не рассказывала?
– Нет.
– Сколько она сделала звонков?
– Несколько… я не следил.
– Вы слышали, о чем она говорила?
– Нет. Она закрыла дверь. Телефон в холле, а трансляция футбольного матча – довольно шумная, поэтому она закрыла дверь.
– Откуда же вы знаете, что она сделала несколько звонков?
– Потому что она вешала трубку, ходила туда-сюда, садилась на диван, выходила и снова набирала номер.
– Сколько звонков она сделала?
– Понятия не имею.
– Больше двух?
– Да, наверное.
– Три? Четыре? Пять?
– Скорее всего, три или четыре.
– Вы не знаете, говорила ли она с Сигри Хёугом?
– Возможно, но она не сказала, с кем говорила.
– И вам не стало любопытно, кому она звонила?
Эйдесен поморщился и покачал головой.
– Знаете, это странно, – заметил инспектор. – То есть… большинство людей на вашем месте непременно поинтересовались бы, кому звонит их девушка.
– Я решил, что ей просто захотелось поболтать… девушки любят поболтать, посплетничать…
– Вы уверены, что она не пыталась в тот день рассказать вам что-то важное, чего вы тогда, возможно, не поняли?
– О чем это вы?
– Допустим, что-то случилось у нее на работе, и она хотела вам рассказать, но вы так увлеклись футболом по телевизору, что даже не поняли, что ей хочется рассказать вам что-то важное, поэтому…
– Нет, – решительно возразил Эйдесен. – Я бы почувствовал!
– Она была расстроена?
– Нервничала. Но это из-за того, что нас пригласили в гости. Она ужасно психовала и была на взводе.
– В чем проявлялось ее состояние?
– Она перемерила кучу одежды и еще была… ну… колючая.
– Колючая?
– Да, почти как при предменструальном синдроме. Цеплялась ко мне из-за любой мелочи.
– Из-за чего, например?
– Разозлилась, что я смотрю футбол, что я не сложил аккуратно газету, что мой спортивный костюм валяется в ванной на полу… все в таком роде.
– Значит, она была раздражительной?
– «Раздражительная» – это еще мягко сказано. «Колючая», так лучше.
– И все из-за вас?
