– У него могли быть другие причины для звонка. Может быть, он пытался что-то сказать… в конце концов, он был личностью философского склада.
– Но если он потом покончил с собой…
– Мы не знаем, в самом ли деле он покончил с собой, – возразил Гунарстранна. – Разве ты никогда не задавался вопросами, кто ты и откуда?
– Да ведь все очевидно…
– Я имею в виду – разве ты никогда не осознавал себя смертным и не гадал, в чем смысл жизни, в чем ее цель?
Фрёлик ухмыльнулся в бороду, но сразу посерьезнел, когда заметил, как смотрит на него Гунарстранна.
– Нечасто. – Он пожал плечами.
Инспектор наградил Фрёлика раздраженным взглядом.
– Когда-нибудь такие вопросы тебя непременно заинтересуют. Они интересуют всех. Может быть, Крамер просто бил мимо цели. Его брат не знает, где Хеннинг мог спрятать предсмертное письмо?
– Нет.
Фрёлик посмотрел в кружку. Пена оседала на стенках, как паутина. На янтарной жидкости вскипали пузыри. Франк поднес кружку ко рту и с удовольствием выпил.
Гунарстранна вышел в широкие двери, ведущие на кухню, и долго рылся в шкафу. Франк стал смотреть на лес, за которым шли поля, которые, в свою очередь, вели к устью голубого Драмменфьорда. Вдали на воде белели яхты. Они держались вместе, и Фрёлик решил, что там проходит какая-то регата.
Гунарстранна принес тарелки и салат на белом деревянном подносе. Он накрыл на стол и положил мясо на решетку. Оно аппетитно зашипело, пошел ароматный дымок.
– Вот ты бы повесился в квартире брата? – спросил Гунарстранна, откручивая колпачок с бутылки виски и нюхая содержимое.
– У меня нет брата.
Гунарстранна смерил его суровым взглядом. Фрёлик поспешил оправдаться:
– Начнем с того, что я бы не повесился – ни в доме у родственников, ни где бы то ни было.
– В том-то и дело, – кивнул Гунарстранна, наливая виски в колпачок, пробуя его, закрывая глаза и морщась. – Типичный самоубийца пытается покончить с собой не один раз. Он отдаляется от общества, жалеет себя; он намекает всем, как ужасна жизнь. Но Хеннинг Крамер так себя не вел.
– Да, брат был в полном шоке… ты ведь и сам видел. Я отвез его к матери. Он сказал, что поживет у нее несколько дней. После того как Хеннинг умер, их осталось всего двое. Отец умер несколько лет назад… погиб в автокатастрофе.
– Хеннинг Крамер – нетипичный самоубийца, – убежденно повторил инспектор. – Самоубийство похоже на перевернутую воронку. Все начинается с незначительных сигналов, которые посылаются в разные стороны, но по мере развития психоза самоубийство превращается в своего рода манию.
– Ничего подобного нам о нем не известно. Хотя он мог регулярно бывать у психиатра.
– Вряд ли. Все сотрудники реабилитационного центра должны проходить подробный медосмотр. Туда бы ни за что не взяли человека, который лечится у психиатра.
– На медосмотре выявляется не все, – усмехнулся Фрёлик. – Крамер курил марихуану, которую выращивал дома. В комнате в квартире у его матери на подоконнике настоящая теплица!
Гунарстранна досадливо вздохнул.
– И все же он, наверное, был сильно подавлен, – продолжал Фрёлик. – Если он убил ее… Катрине.
– В том-то и дело!
Оба постояли, задумавшись и глядя вдаль.
– А он мог, – повторил Фрёлик, скрещивая руки. – Вполне возможно, он и убил ее.
– Тогда как ее украшения попали к Скёу? – спросил Гунарстранна.
– Понятия не имею.
– Реймонду Скёу придется потрудиться, чтобы объяснить, как у него очутились украшения Катрине!
Оказалось, что Фрёлик еще не закончил с Крамером.
– Судя по показаниям таксиста, которого я допрашивал, Крамер беззастенчиво лгал насчет того, что случилось в ту ночь.
– Но зачем ему потом убивать себя?
– Невыносимо стало жить.
Оба невольно улыбнулись – уж больно высокопарной вышла фраза.
Гунарстранна перевернул мясо на гриле. Франк отпил еще пива и залюбовался окружающей красотой. Потом он сказал:
– Итак, вот что нам известно. Девушку убили, а Хеннинг Крамер солгал насчет того, чем он занимался в ту ночь. Пока нам известно лишь, что у Хеннинга имелась возможность забрать ее украшения. Судя по всему, он мог и продать их Скёу. – Он показал на небо, где с юга наползали облака. – Смотри… Скоро опять будет гроза.
Гунарстранна несколько секунд смотрел в небо, затем достал сигарету, чиркнул зажигалкой, прикрыл ладонью язычок пламени.
– Такие же тучи всегда видно над Несодденом, когда мы в Осло. Здесь дождя не будет; его отнесет дальше, к фьорду.
Он ткнул вилкой в кусок мяса, проверяя, как оно прожарилось, и еще раз перевернул его.
– Вопрос сводится к тому, зачем Крамеру забирать ее украшения, – сказал он после долгого молчания. – Зачем он, убив Катрине, раздел ее и снял с нее украшения?
– Чтобы сбить нас со следа, – быстро ответил Фрёлик, но, заметив выражение лица Гунарстранны, перешел в оборону: – Понятия не имею, о чем он думал, я не могу влезть к нему в голову. И тем не менее он… То есть убийца… наверняка снял с нее украшения. А зачем? Может быть, хотел оставить их себе на память или подумал, что они ему еще пригодятся.
– А может быть, тот, кого мы ищем, просто ограбил ее, – тихо сказал Гунарстранна. У него засвербило в горле – приближался очередной приступ кашля.
– Только не Хеннинг. Если мотив – ограбление, тогда убийца, скорее всего, Скёу. – Фрёлик скептически поморщился.
Гунарстранна с трудом отдышался и принялся рассуждать вслух:
– Реймонд Скёу – идеальный преступник. Он склонен к насилию; он натыкается среди ночи на полуодетую красотку, на девушку, с которой его когда-то связывали тесные отношения и которую он избивает в приступе ревности. Понятно, он мог забрать ее украшения. Правда… в таком случае все наши версии трещат по швам. И все потому, что Крамер солгал. Черт! – Гунарстранна хватил кулаком по столу.
– Как бы там ни было, мы должны найти Скёу, – сдержанно ответил Фрёлик. – Кроме того, Герхардсена можно вычеркнуть из списка подозреваемых.
– Пока еще мы никого ниоткуда не вычеркиваем! – раздраженно рявкнул Гунарстранна.
Фрёлик вздохнул:
– Наверняка известно лишь одно: Хеннинг ездил на ту парковку у озера. Показания таксиста подтверждают его слова.
– Ну и что?
– Допустим, ее убил Хеннинг, – хладнокровно продолжал Фрёлик. – Хеннинг и Катрине тесно общались… Возможно, он знал и о Реймонде Скёу, и о том, как Скёу с ней обращался. Возможно, Катрине рассказала ему, что Скёу вломился к ней в офис. В конце концов, перед тем как ехать в гости, Катрине со многими говорила по телефону; возможно, в числе прочих она звонила и Хеннингу. Ты только представь себе… Они вдвоем в машине. Красавица блондинка, полуголая, счастливая. Он смотрит на нее и заводится. Допустим, они не были настроены на одну волну. Ему хотелось секса; она мечтала о лучшей жизни. Он обнял ее. Она попыталась вырваться, отшутиться, но он ее не отпускал. Он потерял самообладание, изнасиловал Катрине и задушил ее. Если следовать логике преступника, естественно было снять с нее всю одежду и все украшения, чтобы замести следы. В то же время он не дурак, знает об анализе ДНК и понимает, что на ней найдут его сперму. Поэтому он начал выкручиваться. Наврал, что сексом они занимались по взаимному согласию. А после всего снял с нее украшения. Может быть, потом он их продал!
