— И что? — устраиваясь между Чингизом и Падлой, спрашивает
Пат.
— Общее мнение — уничтожить. Тёмный Дайвер предъявил нам ультиматум,
требует файл. Проще всего файл уничтожить, тогда он от нас отстанет.
Противостоять ему мы не в силах.
— Как не в силах? — переводя взгляд с Чингиза на Падлу, а
потом на меня, спрашивает Пат.
Вот как рушатся идеалы. Крутой бизнесмен Чингиз, великий
хакер Падла, последний дайвер Леонид — все пасуют перед Тёмным Дайвером…
— Абсолютно не в силах. Его возможности в глубине — скорее
мистического характера. В отличие от наших. Или надо наплевать на Диптаун и
перестать здесь появляться, либо уничтожить файл.
Надо отдать должное Пату, он не колеблется.
— Тогда давайте файл потрём! Или отдадим ему, пусть
подавится!
— Нет, отдавать не станем. Сотрём. — Чингиз снова смотрит на
меня.
— Леонид? Твоё слово?
— Тереть, — говорю я. — Тереть подчистую. И я объясню
почему.
Похоже, объяснений, хотя бы каких-то, ждут все.
— Дибенко сделал очень хитрую штуку. Он решил создать
искусственный интеллект, но не самоценный, а как придаток к живому человеку.
Фактически это киборг. Только половинка этого киборга не механическая и
электронная, а виртуальная, программная. Вначале она лишь копирует реакции
человека. Потом начинает упреждать их. А потом… потом обретает какую-то
собственную жизнь. Я прав?
Маньяк кивает, и я продолжаю:
— Самостоятельно эта штука тоже может развиваться… Император
тому примером. Он начал как тупая программа с рядом вложенных в неё рефлексов.
Кончил… кончил тем, что вышел из заданных программных барьеров. И спросил «кто
я?». Так что, игрушка у Дибенко вышла на славу. Вот только одно меня смущает…
— Я понял, — кивает Чингиз. — Да, ты прав. Император — раз.
Твой таксист — два.
Он действительно понял…
— Можно говорить, что Император изначально был нацелен на
убийства и сражения, — говорю я. — Такова его роль в «Лабиринте». В этом
направлении он и прогрессировал. Но вряд ли реальный человек, чья ожившая
виртуальная половинка сошлась с Тёмным Дайвером, был психопатом, веселящимся
при наезде на пешехода, жующим ствол пистолета, похищающим людей. Он таким
стал. И в этом нет ничего удивительного, к сожалению. Ему требовалось
развиваться. Обретать свою электронную плоть и кровь. А борьба, агрессия, война
— идеальные стимулы развития. Обезьяна когда-то взяла палку не для того, чтобы
сбить с ветки банан… а чтобы ударить врага. Программа Дибенко — это миллионы
пещерных людей, которые ворвутся в Диптаун. Миллионы цивилизованных, умных,
электронных неандертальцев. Я не знаю, в кого они превратятся. Может быть
создадут свой, прекрасный и добрый мир. Только вначале им потребуется борьба…
схватка… драка. Для того, чтобы обрести сознание в полной мере. Для того, чтобы
начать думать.
— Фиг с ним, с этим винчестером… — говорит Маг. — Чингиз, ты
потом ещё молоточком по нему пройдись, ладно? Хоть на годик оттянем это дело… и
то хорошо.
— Все согласны? — спрашиваю я.
— Все. — Маньяк встаёт. — Ребята, мне пора. Бейте этот файл,
сообщайте Тёмному Дайверу, что у нас его нет. А Дибенко передайте то, до чего
мы додумались. Может быть, оценит?
— Я тоже пойду, — говорит Маг. — Мне ещё дела расхлёбывать…
— Запустил работу? — вяло интересуется Падла.
— Да не работу… — Маг досадливо морщится. — Вчера… как-то я
расстроился от всех наших подвигов… Пришёл в фирму, и так мне захотелось
выматериться! Кинул по локальной сетке другу письмо… ничего особенного! «Если
тебя жизнь трахает, значит, ты ещё живой!» Он наш, русский, эмигрант. Должен
шутки понимать!
— Почти афоризм, — насмешливо говорит Маньяк. — Ну и что? Не
понял твоего юмора?
— Я не по той иконке кликнул… письмо на всех сотрудников
ушло.
Маньяк присвистывает.
— Двадцать три человека, из них пять женщин… Обвиняют теперь
в сексуальных домогательствах… Все женщины и трое мужчин…
— Американцы… — качает головой Падла. — Извинись. Премии
выплати. Не доводи до суда, короче. А то без штанов останешься… тогда и
убедишься, что ещё живой.
— Пошли… — Маньяк, покачивая головой, толкает Мага в плечо.
— Молодец… что ещё сказать…
Только когда они выходят из библиотеки, Падла позволяет себе
захихикать.
— Тоха, не смешно… — Чингиз укоризненно качает головой. — У
него теперь и впрямь серьёзные проблемы.
— Да я понимаю… — Падла с трудом перестаёт ухмыляться. — Я
представил лица добропорядочных сотрудников, получивших от главы фирмы такое
послание…
— По-моему, смешно! — осторожно встревает Пат.
— В твоём возрасте смешно любое неприличное слово. — Чингиз
как-то устало смотрит на меня. — Ну что? Не будем тянуть? А то срок ультиматума
истечёт…
— Не будем, — соглашаюсь я. — Выходите и уничтожайте винт. У
тебя есть там что-то ценное?
— Ничего такого, что стоит жизни. Это машина не для работы,
а для отдыха. Доверишь нам самим уничтожить винт? Или приедешь?
— Доверю, — соглашаюсь я. — Мне кажется, такое бесконечное
лето тебе не нравится…
— Лёня, а правда я скин здорово нарисовал? — спрашивает Пат.
Ох… у каждого свои проблемы. Но по крайней мере радует, что
Пат так легко отказывается от новой, неопробованной игрушки…
— Сто пудов! — соглашаюсь я. — Молодец.
— Даже пистолет почти как настоящий… — вытаскивая из кобуры
оружие, говорит Пат. — Ведь правда?
Он очень легко отказался от «Искусственной натуры»…
Очень легко нарушил запрет Чингиза.
Очень быстро создал «скин»…
— Чингиз! — кричу я, вскакивая.
Поздно.
Первый выстрел Пат делает в меня.
Второй — к недоуменно поворачивающемуся к нему Чингизу.
Третий — в Падлу, начинающего привставать с кресла.
Это не вспышка синего игрушечного пламени, как в настоящем
пистолете из «Лабиринта Смерти». Это короткий миг, когда перед глазами
возникает и прокручивается свинцово-серая спираль, молниеносно вытягивая из
тела жизнь.
Какое странное ощущение!
Будто новокаиновая анестезия… только по всему телу. Тело
есть, я его чувствую… вот только оно не повинуется. Я деревянный, как Буратино,
и подвижный, как полено.
Зато падать не больно.
