Отражение шевельнуло губами, беззвучно повторяя слова.
Как заворожённый я провёл ладонью по холодному стеклу.
Дурацкая улыбка на всё лицо… пускай. Я взял старенький бритвенный станок, выдул
в ладонь пены из баллончика, начал бриться. Медленно, аккуратно. Плеснул на
лицо одеколоном. Постоял ещё, стараясь придать лицу серьёзность. Нет, ну чему я
радуюсь? Тому, что меня отделали, как щенка?
— Кому же я наступил на хвост? — спросил я отражение. — А?
Как думаешь?
…В холодильнике нашлись кола и сок. Я выпил сока, сушить рот
ортофосфорной кислотой, добавляемой в напиток умными производителями, было
совсем не с руки. Так… времени без четверти час. Или Вика подгрузила все свои
файлы, или машина повисла.
Компьютер работал. Вика на экране улыбалась.
— Статус? — подключая разъёмы, спросил я.
— Система стабильна. Ресурсы достаточны.
— Вход в сеть. Режим обычный. Личность номер три — «Протей».
— Выполнено, — с секундной заминкой. Оптоволоконная линия —
это не гнилой телефонный кабель…
Я надел шлем. Откинулся в кресле.
Чёрт возьми… всё как прежде…
Почти как прежде.
deep Ввод.
Мотоциклист и Стрелок по-прежнему скучают на кровати. Я
встаю с кресла, гляжусь в зеркало. Ага, Протей сохранил те изменения, что я
внёс. Мужчина средних лет с мудрыми глазами…
Подойдя к двери — на цыпочках, словно это что-то меняет, я
рывком распахиваю её и прыгаю в коридор.
Предосторожности смешны и излишни. Там никого нет. Только
валяется на полу пробитая пулей картина.
Поднимаю, смотрю на холст. Пуля прошла как раз сквозь
нарисованную хижину. Вместо неё теперь — пятно размазанной краски, разложенной
на шестнадцать оттенков.
Хижины больше нет.
Я отношу картину в номер, кладу на неподвижные тела. Выхожу,
запираю дверь, спускаюсь. Можно взять напрокат мотоцикл или автомобиль, стоянка
рядом с гостиницей, но лучше довериться «Дип-проводнику».
Поднимаю руку — из-за угла немедленно выныривает крошечная
жёлтая машинка. За рулём — похожий на панка парень, один из базовых типов
программ-водителей.
— Ресторан «Три поросёнка», — говорю я, садясь.
— Поездка займёт три минуты. — Водитель отвечает с лёгким
акцентом, напоминающим прибалтийский.
Машина трогается, и в этот миг у меня пищит пейджер. Нажимая
кнопку приёма, уже догадываясь, кто отозвался.
— Хай… — глухо говорит Маньяк. — Я буду, жди.
Лаконично.
Показалось мне или нет, что в его голосе акцент не меньше,
чем у водителя? Наверное, показалось. Всего-то год прошёл.
Маньяк уехал в Штаты как-то очень вдруг. Многие ребята
уехали… но обычно об их намерениях знаешь задолго. А Шурка оказался самым
выдержанным — сказал, лишь когда у него был на руках билет в Сиэтл. Наверное, в
советские времена так уезжали в Израиль евреи — скрывая до последнего.
А самое смешное, что я мог бы ещё год этого и не знать. Как
раз тогда мы с Викой переехали в Москву, и видеться мы всё равно смогли бы лишь
в глубине.
Впрочем, нет, не смогли бы. Ночью, когда я гуляю по виртуальности,
у них день, и Маньяк работает. Виртуальность убирает расстояние, но никак не
время.
Машина скользит по каким-то унылым переулкам, разок мелькают
вдали башни «Микрософта», потом мы выскакиваем на проспект и через несколько
секунд притормаживаем возле ресторанчика.
Расплачиваюсь, выхожу. Стою секунду, глядя на здание. Вокруг
многое изменилось — часть зданий снесли, другие перестроили. А ресторан остался
неизменным. Эклектичное строение — на треть из камня, на треть из дерева, а
треть — просто циновки.
Я понимаю, что самым умным был поросёнок, строивший свой дом
из камня. Я готов ему поаплодировать. Вот только самым хитрым, пожалуй,
оказался младший, который обошёлся соломенными циновками. К зиме-то он всё
равно перебрался под крепкую черепичную крышу, зато и лето провёл в своё
удовольствие.
Ухмыляясь, иду к двери в соломенной части ресторана.
Интересно лишь, что было после того, как мудрый старший
поросёнок приютил разгильдяев-братцев? Хозяйство у него было справное… пара
батраков за кров и харчи никак не помешали бы…
Только у двери, уже протягивая руку, чтобы раздвинуть
бамбуковую занавесь, я осознаю, что происходит.
Протей улыбается.
Я — улыбаюсь.
С этой улыбкой на лице, ехидной, но всё-таки улыбкой, я и
вхожу в азиатский зал ресторана.
Шумно.
Я не был в «Поросятах» год. За это время, оставшись таким же
снаружи, ресторан стал значительно больше внутри. В восточном зале появился
бассейн, из крошечного каменистого островка в его центре тянется к потолку
цветущая сакура. Столики вокруг частью старые, но добавились и новые.
Официантов куда больше, и готов поклясться, что все они — живые люди, а не
сервисные программы.
Попроситься, может быть, на работу? Хозяин наверняка
возьмёт, по старой памяти. Всё не рояли таскать. Хорошая работа, с людьми опять
же…
Подскакивает улыбающийся паренёк в белом костюме. Лицо у
него скорее корейского типа, чем японского или китайского, но проработано
великолепно.
— Я один, буду ждать друга, — сообщаю я.
— Прошу вас…
Официант провожает меня к крутящемуся столику в углу, ловко
убирает куда-то два лишних стула, ждёт, пока я сяду, выкладывает на стол меню.
— Рисовый салат, темпура, саке, — не заглядывая в меню,
говорю я. Сегодня не четверг, но будем считать, что у меня — личный рыбный
день…
На лице официанта — сомнение.
— Если вы предпочитаете японскую кухню, я бы предложил вам
пересесть…
Понятно, сам столик неправильный, скорее подходящий для
китайского ресторана.
— Не беда, — отмахиваюсь я. — Мой друг скорее всего выберет
китайские блюда. И пожалуйста, не перегрейте саке, я люблю чуть-чуть тёплое.
Вежливый поклон, и официант убегает.
Какими гурманами мы становимся в глубине!
В реальном мире уминаем разваренные макароны и подгорелые
котлеты из полуфабрикатов. А в виртуальности — то саке слишком горячее, то
бифштекс пережарен…
Ну как здесь не получить дип-психоза…
Маньяка пока нет, уверен. Появится — сразу найдёт меня,
Протей — тело его работы, и наверняка имеет известные лишь ему метки.
